Ловушка для повесы - Джонсон Алисса (2013)

Этим наивным вопросом она просто лишила его мужественности. Она вдруг перестала выглядеть милой, храброй и очаровательной, превратившись в испуганную, загнанную в угол и очень-очень одинокую. Как заблудившееся в лесу дитя.

Коннора больно кольнуло то, что он торговался с ней... что его это забавляло. Его вдруг раздосадовало, что в одном разговоре они обсуждали контракты и спальню.

Он не покупал ее, как домашний скот... как девицу легкого поведения.

Кроме того, Коннор не принадлежал к тем людям, которые находят удовольствие, наблюдая, как мечется женщина, пытаясь найти выход из невыносимой ситуации. Коннор никогда не пинал невинных.

И категорически не хотел быть таким человеком.

В этой сумятице тревоги, сомнений и чувства вины и крылась причина того, что он разоткровенничался. Он хотел перед ней извиниться. И что-то дать ей взамен. Дать ей что-то...

Однако все получилось нелепо. Он ведь и так давал ей что-то. Пятнадцать тысяч фунтов, если быть точным. Не было у него никаких причин ощущать, что он получает большую выгоду от их сделки. И не было никаких поводов в дальнейшем мучиться воспоминаниями.

Успокоив себя этими разумными рассуждениями, пусть и не до конца, Коннор решительно отбросил мысли об этом. Его внимания требовали более неотложные дела.

Немного отъехав от дома Аделаиды, он придержал коней и осторожно направил их на ровную обочину, поросшую высокой травой и окаймленную вечнозелеными кустами. Там он остановил свой экипаж, спрыгнул наземь и, прислонившись к переднему колесу, стал дожидаться.

Прошло немного времени, идо его слуха донесся хруст опавших листьев под чьими-то ногами. Вскоре из-за деревьев показался молодой человек с внешностью простолюдина. Коннор знал, что Грэму Сефтону двадцать четыре года, что рост его без малого шесть футов и что в настоящее время он самая полезная ему личность. Грэм уже три месяца служил на побегушках у сэра Роберта и шесть месяцев у Коннора.

Каких только любопытных личностей не встретишь в тюрьме!

Коннор приветствовал его кивком.

— Что расскажешь своему хозяину?

Грэм остановился около него и почесал нос, явно не раз сломанный. По непонятным Коннору причинам женщины в деревне находили и этот нос, и самого Грэма неотразимым.

— Это будет зависеть... — проговорил Грэм голосом, носившим все признаки его низкого происхождения, впрочем, смягченного позднейшим образованием. — Хотите ли вы, чтобы он трепыхался, как рыбка на крючке, или извивался, как наживка?

— А есть разница?

— Есть! — ухмыльнулся Грэм, прищурив карие глаза, сверкавшие на смуглом лице. — Дайте мне монету на пинту пива, и я все объясню.

Коннор вытащил монету, но отвел руку в сторону.

— Сначала объясни, а потом посмотрим.

Грэм на миг задумался, потом пожал плечами:

— Наживка понимает, что все кончено, едва ее проколет крючок. И ее беспорядочное движение — это всего лишь предсмертные судороги. А вот рыбка не сразу и не всегда понимает, что ее поймали и это конец. Она думает, что ее прыжки на леске дадут ей свободу. В конце концов, что такое кусочек металла, проколовший губу? Так что изображать?

Представить себе, как дергается и извивается сэр Роберт, было очень заманчиво. Однако Коннор понимал, что рисковать не стоит. Сэр Роберт был непредсказуем, и возможность того, что он выместит свою досаду на Аделаиде, была вполне реальна.

— Я хочу, чтобы он был в себе уверен. Расскажи ему, что видел, как мы спорили.

— И по какому поводу вы спорили?

— Ты находился слишком далеко, чтобы услышать. Скажи, что это выглядело так, словно я попытался поухаживать за ней, а леди дала мне отпор.

— Это просто, — кивнул Грэм, протягивая руку и шевеля пальцами. — Так получу я монету?

— Ты жалкий предатель, — промолвил Коннор, швыряя ему монету.

— Угу, — согласился Грэм, — но верный.