Киммерийское лето - Слепухин Юрий Григорьевич (1983)

— Поэтому я думаю, Андрей, — продолжала Ника, не глядя на него, — ты не обижайся, пожалуйста, но, наверное, лучше, чтобы ты меня теперь не провожал…

— Разумеется, — сказал он деревянным голосом. — Поверь, я и сам бы догадался… об этом.

— Андрюша, мне очень-очень жаль…

— Пустяки, старуха. Нашла о чем жалеть, — Андрей улыбнулся через силу. — Говорят, это отличная штука — когда полюбишь. Теоретически так оно и должно быть, во всяком случае.

— Я ничего не знаю, — прошептала Ника, — как будет… на практике…

— Не бойся, все будет как надо. Ну что ж, мне пора. До завтра!

ГЛАВА 8

— Знаешь, мне, кажется, удастся получить отпуск с первого числа, — весело говорит Елена Львовна, входя в прихожую — Ты что, нездорова?

— Нет, ничего, — отзывается Ника. — Жарко сегодня…

— Да, лето опять вернулось.

— Ты поедешь вместе с папой?

— Если удастся достать вторую путевку. Впрочем, Георгий Александрович обещал. Что в школе?

— По математике четверка, по истории тоже…

— Чудесно, — Елена Львовна быстро поправляет прическу перед вделанным в вешалку зеркалом и идет в ванную. — Четверка по истории! Твой любимый предмет, если не ошибаюсь?

— Не всякая, — не сразу отвечает Ника, пожимая плечами. — Мне больше нравится древняя…

— Не забудь сказать об этом на экзаменах! — говорит Елена Львовна из-за двери, повышая голос над шумом бегущей из кранов воды.

— Ну, до экзаменов еще далеко…

Потом они обедают, вдвоем (отец позвонил, что задерживается и будет поздно), но при полном параде: за большим столом, без скатерти и с салфеточкой под каждым прибором — так же, как при гостях. Проще и удобнее было бы на кухне, где завтракают по утрам, но насчет обедов Елена Львовна неумолима. «В конце концов, это вопрос самодисциплины, — объяснила она дочери, когда та начала однажды протестовать против такого снобизма. — Тот англичанин у Моэма, который ежедневно переодевался к обеду в смокинг, хотя был единственным европейцем в округе, не такой дурак, как может показаться на первый взгляд» Тонкости сервировки Ника освоила уже давно, а последние две недели, к удивлению матери, усиленно осваивает кулинарию, правда в основном на полуфабрикатах из домовой кухни. Но и это уже достижение.

— Как суп? — спрашивает она озабоченно.

— Чуть пересолен, но не беда, можно добавить немного воды.

— Ладно, долью из чайника. Я сюда положила бульонных кубиков — это правильно?

— Кубиков? То-то у него странный вкус, я не могла понять. Нет, ничего. А на второе?

— Пельмени, я взяла два пакета.

— Пельмени в пакетах… Боюсь, отец не станет их есть. Впрочем, я ему сделаю яичницу. У нас есть яйца?

— Кажется, осталось несколько штук.

— Ну, прекрасно. Твой поклонник пишет тебе?

Ника вспыхивает.

— Разумеется, пишет, — отвечает она и, поколебавшись, добавляет: — Я вчера говорила с ним по телефону, он уже в Ленинграде.

— Вот как? — удивленно говорит Елена Львовна. — Он тебе позвонил?

— Нет, я ему позвонила.

Елена Львовна кладет ложку и смотрит на дочь.

— Вероника, тебе не кажется, что это начинает заходить слишком далеко?

— Нет, почему же. Он просил меня позвонить и еще спрашивал, удобно ли будет, если он сам позвонит мне сюда. Конечно, если бы я стала звонить по своей инициативе, это было бы как-то… — Ника пожимает плечами. — Неужели ты думаешь, что я этого не понимаю?

— Ах, кто тебя знает, что ты понимаешь и чего не понимаешь, — со вздохом говорит Елена Львовна. — Во всяком случае, мы должны познакомиться с этим Игнатьевым… Я не могу допустить, чтобы моя дочь переписывалась неизвестно с кем.

— Твоя дочь переписывается с человеком, который ее любит, — гордо заявляет Ника. — А насчет знакомства — он сам хочет этого, я же тебе говорила. Только ему нужно выбраться в Москву, это не так просто при его занятости. Давай свою тарелку, я буду подавать второе…