История целибата - Элизабет Эбботт (1999)

На следующий год в то же самое время Зосима вернулся к тому же месту и увидел, что Мария умерла. На песке рядом с ее телом лежало послание, в котором было сказано: «Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии. Воздай персть персти. Моли Господа за меня, преставльшуюся месяца апреля в первый день, в самую ночь спасительных страданий Христовых, по причащении Божественной Тайной Вечери»[186]. С мокрыми от слез глазами, Зосима стал скрести твердую землю голыми руками, но никак не мог выкопать даже небольшое углубление. Вдруг он увидел огромного льва. «Святая подвижница хотела, чтобы я предал ее тело земле, – сказал он лютому зверю. – Но я слишком стар, чтобы выкопать ей могилу, и у меня нет лопаты». Огромными когтями лев выкопал Марии могилу, и Зосима осторожно опустил туда тело, вновь покрыв его наготу своим плащом.

По возвращении в монастырь Зосима рассказал свою поразительную историю. Монахи, с которыми он жил в монастыре, возрадовались вместе с ним и начали ежегодно почитать день преставления преподобной подвижницы. Зосима, немного не доживший до ста лет, никогда не пытался повторить свою удивительную историю. Проходили столетия, ее пересказывали вновь и вновь, и бессчетное число христиан принимало таинства, о которых в ней повествовалось, близко к сердцу.

Притча о Марии, как и о Константине, возвышала духовно и вместе с тем была губительно возбуждающей. Мария грешила с ранней юности. Она бросила семью и отправилась в порочную, восхитительную Александрию. Как беглянка, она выбрала себе древнейшую в мире, самую омерзительную профессию. Еще хуже было то, что она наслаждалась своей развратной жизнью, проходившей в непрестанных оргиях, обжорстве, пьянстве и блуде, в ярких одеждах, со сверкающими ювелирными украшениями, с выкрашенными хной и блестевшими от оливкового масла волосами. К деньгам она относилась так же расточительно, как к собственному телу, тратя их, проматывая, не пытаясь копить, существуя от одного оргазма до другого – собственного и платных клиентов, бесконечную вереницу которых пропускала через себя. На протяжении семнадцати лет Мария ни разу не задумалась об искуплении грехов, она была счастливой шлюхой – беззаботной, развратной, расточительной, жаждущей наслаждений. Если и существовала когда-то блудная дочь, то ею была Мария.

Именно так судил ее Господь. Через вмешательство самой лучшей Марии он освободил самую худшую ее тезку и мягко, доброжелательно наставил ее на путь истинный. От жизни, полной шелков и благовоний, гранатов и вина, которыми она наслаждалась со своими многочисленными приятелями, общительная, обожавшая веселье Мария отправилась – одна! – во враждебную пустыню всего с тремя хлебами, отделявшими ее от голода.

Поджидавшие ее там лишения были почти невообразимы: нестерпимо жаркие дни, леденящие ночи, отсутствие воды, летающие рядом и жалящие насекомые, дикие звери, злые кочевники. Одежда ее изорвалась и истлела, обнажив наготу ее ставшего целомудренным тела. Она с трудом пережевывала крошки черствого, жесткого хлеба и утоляла жажду соками трав, которые росли в пустыне. Но хоть ей удалось утолить потребности тела, ее продолжали люто терзать плотские желания. Каждый год удовлетворявшейся похоти требовал искупления годом аскетического покаяния, и потому на протяжении первых семнадцати лет Марию мучил не только сексуальный соблазн, но также видения яств и напитков, к которым она привыкла за семнадцать лет, блудливо прожитых ею в разврате. Год за год – и в итоге она искупила грехи.

А в конце она достигла величия в поставленной цели и уверенной в себе святости! Потому что Мария Целомудренная Отшельница была так же независима, как Мария Развеселая Блудница, переносившая невзгоды природы и одиночество даже без Священного Писания, которое могло бы ее утешить. Ей ничего не было нужно – настолько сильна она была внутренним содержанием и преданностью Господу. Беднейшая их бедных, Мария была самой душевно богатой.