Замужем с утра [Обвенчанные утром] - Клейпас Лиза

— Позвольте мне спать у вас сегодня ночью, — прошептал он, касаясь губами ее волос.

Кэтрин бросила на него насмешливый взгляд:

— А что вы станете делать, если я откажусь? Попросите еще одну комнату?

Лео покачал головой:

— Нет, меня тревожит ваша безопасность. Я буду спать на полу.

— Мы разделим постель. — Кэтрин прижалась щекой к груди Лео, тая в его объятиях. «Как приятно и легко», — с удивлением подумала она. С Лео ей нечего было бояться. На нее нахлынуло удивительное чувство покоя и безмятежности. — Почему раньше было иначе? — мечтательно протянула она. — Если бы вы всегда были таким, как сегодня, я бы никогда не затевала с вами споров.

— Я пытался быть с вами любезным раз или два, но ничего хорошего из этого не вышло.

— В самом деле? Не замечала. — Ее лицо, порозовевшее после ванны, залилось краской. — Я была подозрительной. Недоверчивой. И все в вас… пугало меня.

Лео крепче обнял девушку, задумчиво глядя на нее, словно только что ему в голову пришла свежая мысль. В голубых глаза его мелькнула нежность.

— Давайте договоримся, Маркс. С этого дня, вместо того чтобы подозревать друг в друге худшее, давайте попробуем верить в лучшее. Согласны?

Кэтрин кивнула, тронутая проникновенными словами Лео. Удивительно, как много сумели изменить несколько простых фраз.

Лео медленно разомкнул объятия. Кэтрин отправилась в постель, пока Лео неловко ополаскивался в ванне, слишком тесной для такого крупного мужчины. Девушка лежала, сонно наблюдая за ним, согретая горячей водой и чистыми сухими простынями. И несмотря на всё и одолевавшие ее тревоги, Кэтрин погрузилась в сон.

Во сне она вновь перенеслась в прошлое, в тот день, когда ей исполнилось пятнадцать. К тому времени она уже пять лет жила с бабушкой и тетей Алтеей. Кэтрин так и не узнала, когда умерла ее мать. Ей сообщили об этом намного позднее. Девочка спросила Алтею, нельзя ли ей навестить больную матушку, а тетка ответила, что Николетт уже нет в живых.

Кэтрин знала, что мать смертельно больна и нет никакой надежды на выздоровление, и все же известие о ее смерти потрясло девочку. Кэтрин зарыдала, а Алтея пришла в ярость и раздраженно прикрикнула:

«Что толку реветь, твоя мать уже в земле. Это случилось давно, еще в середине лета».

Кэтрин охватило мучительное чувство неловкости, растерянности. Она опоздала, упустила момент, словно театральный зритель, некстати начавший аплодировать в притихшем зале. Она не могла отдаться своему горю, потому что время скорбеть уже миновало.

Они жили в небольшом доме в Мэрилебоне, обветшалом, но солидном жилище, расположенном между приемной зубного лекаря (у него на вывеске красовалась огромная челюсть из папье-маше) и платной библиотекой, существующей за счет частных пожертвований. Владелицей библиотеки и управляющей была бабушка Кэтрин, каждый день она отправлялась туда исполнять свои обязанности.

Для Кэтрин этот часто посещаемый дом, полный драгоценных книг, был самым заманчивым и таинственным местом на свете. Девочка любовалась им из окна, воображая, как чудесно было бы бродить по комнатам, разглядывая старинные фолианты. Должно быть, в его тихих просторных залах витает аромат учености, там пахнет пергаментом, кожей и книжной пылью. Кэтрин призналась Алтее, что мечтает работать у бабушки. Тетка мрачно усмехнулась в ответ, пообещав, что со временем так и будет.

Однако несмотря на вывеску, гласившую, что в доме помещается библиотека для благородных джентльменов, Кэтрин заподозрила неладное. Из библиотеки никто не выходил с книгами.

Когда девочка делилась своими сомнениями с бабушкой и теткой, те лишь сердито ее одергивали. Недовольство вызывали у них и вопросы Кэтрин о том, приедет ли за ней отец.