Европейцы - Джеймс Генри (1979)

– Так пусть женится. Мое дело сторона.

– Он боится, как бы в ее прошлом не оказалось чего-нибудь такого, что ему будет трудно проглотить.

– Так пусть не проявляет излишнего любопытства.

– Это невозможно, ведь он в нее влюблен, – сказал Уотервил тоном, свидетельствующим о том, что и эту слабость он тоже способен понять.

– Ну, милый друг, это решать ему, а не нам. Во всяком случае, у баронета нет никакого права спрашивать меня о таких вещах. Был момент, перед самым его уходом, когда этот вопрос вертелся у него на кончике языка… Он остановился на пороге, он просто не мог заставить себя уйти и уже готов был спросить меня напрямик. Так мы стояли, глядя друг другу в глаза чуть не целую минуту. Но он все же решил промолчать и ушел.

Уотервил выслушал своего друга с живейшим интересом.

– А если бы баронет все-таки спросил вас, что бы вы ответили?

– А вы как думаете?

– Ну, вы сказали бы, вероятно, что это нечестный вопрос.

– Это было бы равносильно тому, что признать худшее.

– Да-а, – задумчиво протянул Уотервил, – этого сделать вы не могли. С другой стороны, если бы он попросил вас поручиться честью, что на миссис Хедуэй можно жениться, вы оказались бы в очень неловком положении.

– Достаточно неловком. К счастью, у него нет оснований взывать к моей чести. Да к тому же у нас с ним не такие отношения, чтобы он мог позволить себе расспрашивать меня о миссис Хедуэй. Он знает, что мы с ней большие друзья, с чего бы ему ждать от меня каких-либо конфиденциальных сведений?

– И все же вы сами считаете, что она не из тех женщин, на которых женятся, – возразил Уотервил. – Вы, конечно, можете дать пощечину тому, кто вас об этом спросит, но это же не ответ.

– Пришлось бы удовольствоваться таким, – сказал Литлмор и, помолчав, добавил: – Бывают случаи, когда мужчина обязан пойти на лжесвидетельство.

Уотервил принял серьезный вид:

– Какие случаи?

– Когда на карту поставлено доброе имя женщины.

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Конечно, если здесь замешан он сам…

– Он сам или другой – не важно.

– По-моему, очень важно. Мне не по душе лжесвидетельство, – сказал Уотервил. – Это щекотливая материя.

Разговор был прерван приходом слуги, внесшим вторую перемену. Наполнив свою тарелку, Литлмор рассмеялся:

– Вот была бы потеха, если бы она вышла замуж за этого надутого господина!

– Вы берете на себя слишком большую ответственность.

– Все равно, это было бы очень забавно.

– Значит, вы намереваетесь ей помочь.

– Упаси бог! Но я намереваюсь держать за нее пари.

Уотервил бросил на своего сотрапезника суровый взгляд: он не понимал его легкомыслия. Однако ситуация была сложной, и, кладя на стол вилку, Уотервил негромко вздохнул.

Часть вторая

6