Крадущиеся на глубине - Эдвард Янг

Даже в открытом море, где достаточно пространства для любых маневров, было опасно использовать неизвестные торпеды. А в нашем случае ситуация была противоположная: нам предстояло действовать в ограниченном пространстве при наличии вражеских эсминцев, когда любой сбой в торпедных аппаратах выдаст нашу позицию и с большой вероятностью приведет к гибели лодки. Более того, у нас был новый и необстрелянный старший помощник (то есть я), который не имел опыта управления лодкой в момент залпа, даже если торпеды вполне нормальные. И нас были новыми торпедный офицер и его помощник.

Исходя из изложенного Колвин счел ситуацию неблагоприятной и решил, что глупо атаковать такие важные цели, используя сомнительные торпеды. Но как долго их будут извлекать из аппаратов и заменять обычными торпедами «Марк-VIII»? Из-за избыточной длины комбинированные торпеды не поместятся на стеллажах, поэтому перед укладкой с них придется снять боеголовки. Замечу, что процесс извлечения даже нормальной торпеды из трубы, если при этом стеллаж занят, весьма непрост, что уж говорить о наших. Вдобавок ко всему возник вопрос: где хранить боеголовки от «Марк-IV»? Проблем много, но ничего невозможного в перечисленных операциях не было. Проанализировав ситуацию, мы пришли к выводу, что работы можно выполнить за восемнадцать часов. Однако перезарядка торпедных аппаратов в море производится только тогда, когда лодка находится под водой, где она меньше подвергается внешним воздействиям. Следовательно, на всю работу нам потребуется две ночи. А атака планируется на завтра.

И Колвин принял беспрецедентное решение:

– Тогда мы выстрелим эти штуковины в океан.

Чиф[11] Фрэнсис сделал глубокую затяжку и выпустил облако дыма, которое потянулось вверх и окутало раскачивающуюся над нашими головами лампу. Мы сидели молча и следили, как подрагивает дымовая завеса в вибрирующем от работающих дизелей воздухе.

– Если бы эти заразы не были такие дорогие… – вздохнул капитан, натянул на голову капюшон «урсуловского» костюма и пошел на мостик.

Как бы там ни было, решение было принято и его следовало претворить в жизнь, не теряя времени. Перед рассветом мы погрузились, провели учебную атаку и выстрелили все торпеды предположительно в сторону Америки. Мы не могли проследить за их движением, потому что было слишком темно. Одно обстоятельство оказалось очень важным: при залпе «Морской лев» выскочил на поверхность. И хотя учения получились дорогостоящими, но я приобрел воистину бесценный опыт. Теперь я точно знал, как при выстреле удержать лодку на глубине.

Загрузка торпед «Марк-VIII» в освободившиеся трубы была задачей несложной, и уже в начале дня мы снова были готовы при необходимости произвести залп.

Наступило утро 9 февраля. Днем мы обнаружили сигнальный буй, которым была отмечена морская оконечность Шоссе-де-Сен – опасного в навигационном отношении участка морского дна, состоящего сплошь из скал и отмелей. По форме он напоминает язык, выдающийся в океан на пятнадцать миль от материка. Эта гряда скал проходит по южной стороне водного пространства, носящего название Ируаз – широкого залива, где ожидались ходовые испытания немецких крейсеров. Мы имели приказ проникнуть в этот залив как можно дальше при свете дня. Чтобы лодку не выбросило на скалы, мы должны были войти в залив с приливом и выйти до окончания отлива.