Сколько раз она приглашала женщин в дом, и некого-то, а замужних флэтонок, мэно фагосто, не тэн, поболтать хотелось, подружиться. Нет, все ему не по нраву! Придет неожиданно, как лавина снежная на голову рухнет, развалится в кресле напротив теплой компании, только — только пришедшей в дружеское и благодушное расположение, и начнет язвить да намекать недвусмысленно на корыстные интересы присутствующих. Минут пять, и гости спешно ретируются.

Сколько раз Алена ему говорила, объясняла, что не в выгоде дело, а во взаимопомощи: «Друзей не купишь, а хорошие доверительные отношения нужно заработать».

«Зато хорошие отношения можно купить, а друзей выгодно продать», — с циничной усмешкой заявлял тот, и все начиналось сначала: она заводила знакомства, он распугивал и лишал ее новых друзей.

И ведь знал, сколько сил она прикладывает, чтоб подруг завести. Скучно одной, маетно, поговорить хочется, развлечься, узнать больше, да и просто отдушину иметь — где совет получить, где самой помочь. А вокруг одни снобы, высокомерные, настороженные и хоть почтительные и галантные, но словно дикие, чураются ее, стороной обойти норовят. Да еще их дурные законы и традиции — оказывается, пока детям не исполнится 10 месяцев, женщина в обществе показываться не должна, сглазят и ее, и дитя. До этого периода, по вере Рэя, дух детей, Ка, не окреп, а женщина еще ослаблена и оттого подвержена негативному влиянию со стороны. Ну, не бред ли?! Высокие технологии, содружество с другими населенными планетами и не галактики — галактик, и подобная отсталость во взглядах? С точки зрения Алены, полнейший бардак и путаница.

Нет, сначала ей не до подруг было. Как родила, одно заботило — дети. Алена и сама не ожидала, что так привяжется и полюбит своих горластых «Лоанчиков». Она и на руки-то их брать боялась — не повредит ли что? И спала, накрыв рукой сопящие сокровища, по 20 раз просыпалась, прислушиваясь — дышат, не дышат? Спят — не спят? Укрыты или раскрылись?

Рэй помог, быстро ее от придури отучил — на себя все взял: сам вставал, сам смотрел, ей кормить подавал, с трепетным умилением поглядывая на жадно чмокающих отпрысков. А через несколько месяцев твердо выпроводил их в детскую под контроль агноликов и степцерок, заявив Алене, что не даст их баловать, растить моральных уродов: «пусть приучаются к самостоятельности, да и тебе пора отдохнуть».

Она не спорила, вымоталась от пустых переживаний, по нормальным отношениям с Рэем соскучилась, да и дети, судя по тому, как быстро росли и развивались, в особо ревностном контроле матери не нуждались. Рэнгольф в шесть месяцев уже зашагал по детской, следом и Эйфия пошла, а в семь оба, без всяких капризов и катаральных проявлений, засверкали белозубой улыбкой и отказались от материнского молока. В десять и тот, и другой уже четко и внятно изъяснялись, а в год выглядели, как двухлетки, и рассуждали, как шестилетки. Уникальные дети от уникального мужчины.

Алена погладила дочь и поправила сползшее одеяло: та, как и мать, холод не любила, хоть и не мерзла. Сын же одеял не признавал вообще — что холод ему, что жара — все едино, незамеченными для мальчика проходят. Вот они, гены, еще малыши, а уже ясно, кто в кого.

Ворковская чмокнула свои сокровища в лобики и вышла, одарив степцерку на прощанье неприязненным взглядом.

Вечерок тоже не задался. А если разобраться — когда он удавался? Что день, что ночь — одинаково, живет, как елочная игрушка прабабушки, обложенная ватой в коробке из-под обуви.