Как «Звездные войны» покорили Вселенную. История создания легендарной киносаги - Крис Тейлор (2015)

Как и во всех последовавших далее фильмах Лукаса, музыка занимает ведущее место: тогда это была первая музыкальная дорожка из бразильского фильма «Черный Орфей», которая шла ровно минуту. Фильм начинается с певучей гитары, под которую камера удаляется от крупного плана глаза, чтобы было видно лицо за металлической сеткой. Потом врывается самба, так же резко, как спустя годы это сделают первые ноты темы «Звездных войн», написанной Джоном Уильямсом. Мы видим оскалившихся собак из Алабамы, Мартина Лютера Кинга, Ку-клукс-клан, Хрущева, солдат во Вьетнаме – все это в быстрой последовательности. Смена картинки через каждые пять кадров – невероятно быстро для 1964-го, и даже сейчас немного шокирующе. Заканчивается фильм титрами: «Кто-нибудь выживет?» и «Конец?»

Последнее, возможно, было излишне напыщенно, но фильм уловил суть: Америка в середине 1960-х, ужасы войны и расизма, которые привели к написанию протестного гимна того года – Eve of Destruction,[33] и все это отражено в одной минуте фильма. Результат работы Лукаса стал хитом на факультете и в дальнейшем выиграл 18 призов на различных студенческих фестивалях по всему миру. Уверенность Лукаса в себе выросла в разы. «Когда я сделал этот фильм, я понял, что могу круги нарезать вокруг остальных, – сказал он. – «Именно тогда я понял, что все мои безумные идеи могут сработать».

8. «Мовиола»

После «Взгляда на жизнь» Лукас все свои проекты стал делать с размахом. Для задания по освещению он с однокурсником Полом Голдингом снял медитативный фильм о капоте автомобиля. Фильм называется «Херби», так как они ошибочно полагали, что в использованной в качестве звуковой дорожке композиции «Basin Street Blues» Майлза Дэвиса на клавишных играет Херби Хэнкок. Гипнотические кадры растекающегося по хрому неонового света были нарезаны под музыку. При ударе барабана вы видите буквально одну секунду что-то похожее на рождение галактики.

Лукасу выпал шанс познакомиться со знаменитым французским режиссером Жаном-Люком Годаром и поучиться у него; после этого он принял кино новой волны с преданностью вновь обращенного. Приступив к работе над третьей своей короткометражкой – Freiheit – историей молодого человека в исполнении Клейзера, бегущего через границу между Восточным и Западным Берлином, в исполнении калифорнийских зарослей кустарников, – Лукас так далеко зашел в любви к авангарду, что экспериментировал с отказом от собственного имени. «Фильм ЛУКАСА», – говорилось в титрах.

Самая широко использовавшаяся в то время машина для киномонтажа – «Мовиола», – казалось, была придумана специально для парня, влюбленного в автомобили. У нее имелись колесики и рычаги, ее надо было смазывать, и она рычала. Скорость и движение пленки контролировались педалями. Лукасу пришлось со взломом проникнуть в монтажный кабинет – который все называли «Загон», – чтобы крутить фильм всю ночь, обрезая сцену за волосок до того момента, как она становилась ему скучна, питаясь все это время шоколадками «Херши», колой и кофе. Он дал самому себе поразительно ботанское прозвище «Супермонтажер».

В своем дипломном проекте – «1:42:08 – Человек и его машина» – Лукас свел вместе две свои главные страсти: быстрые машины и быстрые фильмы. Лента получилась технически безупречной, но холодной: человека в ней почти не было. Звуковым сопровождением служил рев мотора. Его вдохновил другой фильм Национального кинофонда Канады «12 велосипедов», где использовали такую же длиннофокусную съемку, как и Лукас в «1:42:08».