Тирания Ночи - Кук Глен Чарльз (2015)

Коннек обязан признать бротского патриарха. Тех священников, кто откажется это сделать, предадут в руки нового епископа Антье. Этого самого епископа через пять лет изберут в коллегию, а его преемника, следующего коннекского принципата, будет выбирать правящий герцог.

– Вы решили предать свою веру? – обрушился на Тормонда разгневанный епископ Лекро. – В обмен на мир, который посулил вам этот никчемный шакал? Вы ничего не добились, мой господин! Ровным счетом ничего! Если бы вы воспротивились, он не смог бы ничего сделать. Он бессилен и воткнет нам нож в спину при первой удобной возможности. Никаких коннекских принципатов в коллегию не допустят.

Тормонд дал ему выговориться и подождал, пока гнев епископа чуть поутихнет.

– Во-вторых, мы должны искоренить еретиков и неверных.

Это было самое предсказуемое требование патриарха, и именно оно вызывало больше всего ярости. Даже верные Броту священники возмущались таким наглым и беспардонным вмешательством в дела Коннека.

Брат Свечка мрачно молчал: его только что предал старый друг.

Речь Тормонда сделалась разборчивее и яснее, но радости это никому не прибавило.

– Коннек должен предоставить в распоряжение Брота две тысячи восемьсот вооруженных солдат, чтобы помочь покарать Кальзир за то оскорбление, которое он нанес церкви.

– Не церкви, а клану Бенедокто! – выкрикнул кто-то.

– Иными словами, племянник, – сказал епископ Лекро, – вы своими руками отдали мнимому патриарху все то, что мы пытались защитить, когда он вторгся на наши земли. А потом еще вдобавок обрекли наших юношей на смерть, чтобы Безупречный смог убивать и грабить. Да, племянник, вы настоящий дипломат. В Коннеке, услышав эти вести, устроят грандиозное празднество. В Каурене будут плясать на улицах.

Герцог был пьян, но все же уловил намек епископа: плясать коннектенцы, вполне возможно, явятся с факелами и вилами в руках. Не захотят ли они взять историю в свои руки и избавиться от герцога?

Слезы навернулись на глаза Тормонда. Он ведь был совершенно уверен, что проявил чудеса дипломатии. Почему же все друзья и советники так разгневались на него?

– Позвольте дать вам совет, племянник, – прорычал Лекро, – оставайтесь-ка вы в Броте, пока не вернутся из Кальзира домой наши солдаты. Ведь иначе за такой прекрасный мир с патриархом вас в Коннеке могут и убить ненароком.

Герцог, хоть и одурманенный вином, ясно слышал, о чем шепчутся приближенные. Что скажет граф Гарит? Ведь он может, услышав эти новости, совершить что угодно, и большинство коннектенцев его поддержит.

Тормонд ничего не понимал. Как же можно, поразился брат Свечка, быть настолько слепым и так упорствовать в своих заблуждениях? Неужели они что-то сотворили с ним в Кройсе?

Расстроенный и сбитый с толку, Тормонд поковылял прочь со двора, где, как он надеялся, все должны были праздновать столь удачный исход дела.

Его сестра, на время позабыв о своей обычной застенчивости, взялась рассказать всем, чем именно закончились переговоры. Заключенные соглашения затрагивали, помимо Коннека, Фиральдии и патриарших государств, Наваю, остальную часть Диреции, Кальзир и империю. Безупречный не оговаривал никаких сроков, кроме одного – ему в скорейшем времени требовались солдаты, осенью он планировал начать поход против Кальзира.

По словам Изабет, ее муж готов был обеспечить независимость Коннека и обещал отправить свои корабли и опытных воинов помочь в войне с Кальзиром.

Брат Свечка обратил внимание на эти слова – карательный поход уже успел превратиться в полномасштабную войну. А война грозила обернуться священным походом, который обещал поддержать не имеющий к нему никакого отношения король.