Рукопись, найденная в чемодане - Марк Хелприн (2012)

В середине июня мы вместе со всеми нашими тяжеловесными немцами отправились в Эдинбург. Перед мостом через залив Ферт-оф-Форт мы совершили обязательную остановку, восхищаясь металлическими конструкциями, опасно нависшими высоко над нами, а в Эдинбурге разместились в королевском отеле «Макгрегор», откуда открывался вид на реку и на парк.

Однажды, в ослепительный, но прохладный полдень, мы остановились на близлежащей улице, готовые принять судьбоносное решение, на котором я настаивал. Предполагалось, что мы вернемся на корабль после раннего обеда в отеле, а если бы мы прервали путешествие, то совершили бы задуманное в тот же день, управившись со всем в течение часа.

Стояли мы перед витриной книжного магазина, наполовину заполненной новыми книгами, выставляемыми на обозрение. Женщина, занимавшаяся их расстановкой, прервалась, чтобы выпить чаю. Это была шотландка средних лет, которая отдаленно напоминала буйвола – из-за того, как у нее были уложены волосы.

Пока мы говорили, она за нами наблюдала, а мы наблюдали за ней.

Она пила чай из китайской чашки с золотым ободком, а на блюдце перед ней лежали три песочных бисквита. Два из них она уже съела, очень медленно, как будто бросая вызов некоему закону или правилу. За мгновение до того, как мисс Маевска собралась дать мне свое согласие, а я уверен, что так оно и было бы, женщина взяла последнее печенье и стала перемещать его через опасное пространство между блюдцем и своим ртом.

Будучи удерживаемым с краю и не имея под собою моста через Ферт-оф-Форт для страховки над пропастью, печенье надломилось и упало на пол.

– О боже, – сказала женщина за стеклом (мы этого не слышали, но прочли по губам) и поставила чашку на стол. Она собрала раскрошенное печенье, положила его в сторонку и вернулась к витрине.

Слово «да» готово было сойти с уст мисс Маевской, когда женщина подняла тяжелую книгу и установила ее на деревянную панель, отделявшую витрину от интерьера магазина. Книга была французской, с репродукцией на обложке. Сегодня такую – и я испытываю отвращение, говоря это, – назвали бы книгой для кофейного столика. Называлась она «Полярное сияние», а изображение на ней, представшее нашим глазам, было таким убедительным, словно само северное сияние переместилось с небес на маленький прямоугольник за стеклом. Как только мисс Маевска его увидела, сердце ее устремилось на север.

Через две недели мы оказались у водопада на северном мысе Шпицбергена, так близко к полюсу, как только и можно быть в Европе. Вода была до боли холодна и совершенно чиста – ее породил белейший ледник, на который никогда не ступала нога человека. Мы оставались там одни в те несколько часов, что требовались, чтобы мир потускнел, потемнел и озарился полярным сиянием. Оно выглядело как пшеничное поле в полной своей красе, но танцевало в небесном великолепии, словно в грезах, навеянных смертью.

Лицо мисс Маевской было обрамлено темным соболем, а в глазах у нее полыхали нездешние краски полярного сияния.

Первая жертва

(Если вы этого еще не сделали, верните, пожалуйста, предыдущие страницы в чемодан.)

Полгода прошло с тех пор, как я в последний раз сидел в этом саду, окруженный, как и сейчас, только что вылупившимися из крошечных яиц насекомыми, которые образуют в своем полете линии столь же тугие, как поющие трамвайные провода, сияющие на солнце. О жизни насекомых я ничего не знаю, но мне пришло в голову, что в тот день, когда меня на этой вот самой скамье хватил удар и я повалился на землю, прапрапрадедам и прабабушкам этих мелких тварей еще только предстояло родиться.