Источник - Джеймс А. Миченер (1965, 1993)

И в оригинальном тексте слово «дева» не упоминалось. Оно было введено христианскими учеными как средство доказательства, что Ветхий Завет пророчески предсказывал появление Нового, который таким образом заменил собой Ветхий Завет.

– В течение столетий, – объяснил Элиав, – сотни тысяч евреев погибали на кострах или в массовой резне, потому что их Библии противоречили другим. И я думаю, мы заслужили точную еврейскую версию.

Когда Элиав ушел, Куллинейн, начав читать, испытал удивительное ощущение. Новый еврейский перевод, избавив Второзаконие от поэтичности шекспировской эпохи, предлагал читателю откровенные и часто затруднительные для восприятия заявления. Сравнение старого и нового вариантов выглядело следующим образом:

«Слушай, Израиль, постановления и законы, которые я изреку сегодня в уши ваши, и выучите их и старайтесь исполнять их»[9].

«Слушай, Израиль, законы и правила, что я сегодня сообщаю тебе! Изучай их и преданно соблюдай их!»

Куллинейн сверил современный перевод с оригиналом на иврите и убедился, что еврейский перевод куда точнее, чем в Библии короля Якова. Куллинейн проверил еще полдюжины абзацев и удовлетворился тем, что еврейские переводчики старались, по крайней мере, сделать свой вариант если не поэтическим, то хотя бы точным.

Но постепенно его критический настрой сходил на нет, и Куллинейн поймал себя на том, что получает от чтения истинное удовольствие, встречая в тексте современные выражения. При втором прочтении он понял, какое мощное воздействие оказывают на еврейского читателя такие строчки: «Не с отцами нашими поставил Господь завет сей, но с нами, которые здесь сегодня все живы»[10]. И мысль Элиава продолжала гореть у него в сознании: Второзаконие – это живая книга и обладает мощной силой воздействия на современных евреев. Когда Куллинейн дошел до той сцены, где евреи, получившие десять заповедей, требуют от Моисея вернуться к Богу за дальнейшими инструкциями, простой язык нового перевода и его идиомы дали ему ощущение, словно он на самом деле стоит в толпе евреев у горы Хорив, где им были даны заповеди: «Приступи ты и слушай все, что скажет [тебе] Господь, Бог наш; и ты пересказывай нам все, что будет говорить тебе Господь, Бог наш, и мы будем слушать и исполнять»[11].

После того как Куллинейн в четвертый раз прочитал Второзаконие, он сказал Элиаву:

– Я понимаю, что ты имел в виду. Чувство современности.

– А теперь прочитай в последний раз. На иврите. Подлинный текст Второзакония.

– Мой иврит оставляет желать лучшего, – запротестовал Куллинейн. – Поверю тебе на слово, что перевод просто прекрасен.

– Я хочу доказать тебе нечто совсем другое, – сказал Элиав. – И для этого твой иврит вполне годится. Слова, которые ты не знаешь, просто пропускай.

Куллинейну потребовался почти весь день, чтобы справиться с текстом на иврите, и для него это был один из лучших дней в Макоре, поскольку, пробиваясь сквозь упрямый иврит почти так же, как сквозь почву, скрывающую Макор, он пришел к спокойному, но звучному символу веры, составляющему сущность иудаизма, к строчкам, которые были квинтэссенцией еврейской истории: «Отец мой был странствующий Арамеянин, и пошел в Египет, и поселился там с немногими людьми, и произошел там от него народ великий, сильный и многочисленный; но Египтяне худо поступали с нами, и притесняли нас, и налагали на нас тяжкие работы; и возопили мы к Господу Богу отцов наших, и услышал Господь вопль наш, и увидел бедствие наше, труды наши и угнетение наше; и вывел нас Господь из Египта [Сам крепостию Своею великою и] рукою сильною и мышцею простертую, великим ужасом, знамениями и чудесами, и привел нас на место сие, землю, в которой течет молоко и мед»[12].

За обедом Элиав сказал: