Человек, который умел шутить - Дик Филип Киндред (2010)

– Сделайте все, что можно, – приказал Аллан. И подумал: интересно, много ли вынесли зрители из этой передачи. – Как вы считаете, нам удалось донести до них наш МОРС? – спросил он Шугермана.

– Наш анти-МОРС, – уточнил Шугерман. И криво улыбнулся. – Они в полной боевой готовности, все мосты сожжены. Очевидно, мы выразились вполне ясно.

– Поехали, – сказал Гейтс. Заработали генераторы, наверху замелькали огоньки. – Снова в эфире.

– На некоторое время, – заметил Аллан.

***

У Дженет Перселл был телевизор с маленьким экраном – портативный аппарат, который принес Аллан. Лежа на диванчике в их однокомнатной квартире, она ждала, когда вернется изображение. Через некоторое время картинка появилась снова.

– …ит, – говорил профессор Шугерман. Изображение померкло, потемнело, исказилось от помех. – Но, как мне кажется, предпочтение отдавали обжариванию на открытом огне.

– Это не соответствует имеющимся у меня данным, – внес поправку доктор Глиби.

– В действительности предметом нашей дискуссии, – сказал ведущий, муж Дженет, – является вопрос о применении активной ассимиляции в сегодняшнем мире. Выдвигаются предложения по возобновлению активной ассимиляции как карательной меры в ходе борьбы с нынешним всплеском анархизма. Доктор Глиби, вы не хотели бы высказаться по этому поводу?

– Разумеется. – Доктор Глиби вытряхнул остатки недокуренного табака из трубки в стоявшую на середине стола пепельницу. – Мы должны помнить, что активная ассимиляция изначально служила средством решения проблемы пропитания, а вовсе не орудием для обращения враждебных элементов на путь истинный, как нередко предполагают. Естественно, я весьма обеспокоен сегодняшней вспышкой жестокости и вандализма, квинтэссенцией которой явилось чудовищное измывательство над памятником в Парке, однако вряд ли возможно утверждать, будто мы испытываем затруднения по части питания. В конце концов, система автофакта…

– В историческом плане, – прервал его профессор Шугерман, – возможно, вы и правы, доктор. А если взглянуть на дело с точки зрения эффективности, каким будет воздействие на «невозможных» в наши дни? Разве опасность оказаться сваренным и съеденным не станет сдерживающим фактором для импульса враждебности? Я уверен, она создала бы мощный подсознательный барьер.

– Мне кажется, – поддержал его мистер Гейтс, – что, позволяя подобным антисоциальным элементам просто сбежать, спрятаться, найти прибежище в санатории, мы чересчур облегчили им жизнь. Мы предоставляем диссидентствующим лицам возможность безнаказанно скрыться, натворив гадостей. Что, несомненно, подвигло их к расширению деятельности. Знай они, что их съедят…

– Всем хорошо известно, – вставил мистер Прайар, – что жестокие карательные меры не способствуют снижению уровня преступности. Вы ведь знаете, что карманных воришек когда-то вешали. Это ни к чему не привело. Ваша теория изрядно устарела, мистер Гейтс.

– Вернемся, однако, к основному вопросу нашей дискуссии, – сказал ведущий. – Можем ли мы с уверенностью утверждать, что при замене изгнания преступников поеданием оных не возникает желательных последствий в плане пищеварения? Профессор Шугерман, вы – историк, так не могли бы вы рассказать нам, как относилась общественность в целом к использованию отварного врага в повседневной кулинарии?

На экране телевизора появилась коллекция исторических реликтов: шестифутовые решетки для зажаривания на открытом огне, огромные плоские блюда, на которых мог уместиться человек, различные столовые приборы. Банки со специями. Вилки с зубцами колоссальных размеров. Ножи. Кулинарные книги.