Перстень царицы Савской (сборник) - Генри Райдер Хаггард (1896, 1910)

– Вернитесь немедленно! – кричал Орм, следуя за ним.

– Ни за что! – проревел профессор. – Если вы думаете, что я позволю большой кошке сидеть у меня на животе и не отомщу ей за такой произвол, вы сильно ошибаетесь!

На вершине первого холма длинноногий Оливер догнал профессора, но убедить упрямца повернуть назад нам не удалось. У него была царапина на лице, из которой обильно сочилась кровь, в остальном же мистер Хиггс не пострадал – пострадало только его самолюбие. Напрасно мы уговаривали его удовлетвориться своей удачей и славой, которую он добыл, застрелив первого льва.

– Адамс, – ответил он, – ранил львицу, а я предпочитаю убить двух львов, чем одного. Если вы боитесь, отправляйтесь в лагерь.

Признаться, мне очень хотелось последовать его совету, но Орм рассердился и заявил:

– Вы что, профессор? Вы, наверное, ощутимо ударились головой, когда падали, иначе не говорили бы такую ерунду. Поглядите, вот следы, видите кровь? Идемте. Мы найдем ее. Но не стреляйте больше на таком расстоянии. В другой раз вам не удастся сразить льва в двухстах шестидесяти ярдах, вы только распалите зверя, он бросится на нас и уничтожит. Да и другие хищники тем временем подоспеют.

– Ладно, – пробормотал Хиггс, – не обижайтесь. Я просто хотел показать этому зверю разницу между цивилизованным белым человеком и темнокожим дикарем из Зеу.

Мы отправились дальше, петляя вверх-вниз по крутым склонам песчаных дюн. Нас вела вперед цепочка кровавых следов. После получасового преследования мы заметили раненую львицу на вершине холма ярдах в пятистах от нас. К тому времени нас нагнало несколько жителей Зеу, которые приняли участие в погоне за раненой львицей, но без особого энтузиазма.

Несмотря на то, что солнце в тот день было скрыто какой-то завесой, жара становилась все нестерпимее, наконец раскаленный воздух закружился над дюнами, подобно миллионам мошек. Странная тишина, необычная даже для пустыни, царила на земле и в небе – слышно было, как отдельные песчинки скатываются по склону. Сопровождавшие нас дикари из Зеу встревожились, указывая остриями копий сначала на небо, а потом на оазис, давно скрывшийся из наших глаз. Улучив мгновение, когда нам было не до них, туземцы исчезли.

Я предложил товарищам вернуться в лагерь, мотивируя это тем, что, если местные жители заволновались по поводу погоды, значит, у них имеются на то веские причины. Однако Хиггс категорически отказался возвращаться, а Оливер Орм, который, похоже, затаил в душе обиду на профессора, только пожал плечами и ничего не ответил.

– Пусть эти трусливые обезьяны бегут в свою деревню, что нам до них? – презрительно бросил профессор, протирая свои синие очки. – Глядите, вон наша львица! Налево! Давайте обежим вокруг этого холма и найдем ее.

Мы так и сделали, но львицу не обнаружили, хотя кровавые следы были совсем свежие. Мы гнались за ней много миль, сначала в одном направлении, потом в другом, пока наконец и Оливер, и я не начали возмущаться бессмысленным упрямством Хиггса. Когда и он уже не надеялся на удачу, мы заметили львицу в ложбине; пока раненая кошка ковыляла по противоположному склону, мы выпустили в нее несколько пуль. Одна из них, вроде бы, угодила в цель, львица упала, но, громко рыча, снова поднялась. По правде говоря, пуля была выпущена из ружья Орма, но Хиггс, подобно всякому неопытному охотнику и страстному спортсмену, заявил, что это он попал в львицу, и мы с Оливером не сочли нужным спорить с наивным новичком: пусть себе тешится!

Усталые, мы пошли дальше и на самой вершине, на другой стороне холма, увидели перед собой львицу, сидевшую настороже, словно большая собака: она была до такой степени изранена, что могла лишь страшно рычать и бить лапой воздух.

– Теперь моя очередь, старуха, – воскликнул Хиггс, выстрелил прямо в нее с расстояния в пять ярдов и промахнулся, но второй выстрел оказался удачнее, и хищница покатилась замертво.