Перстень царицы Савской (сборник) - Генри Райдер Хаггард (1896, 1910)

– Я тоже люблю животных, – спокойно ответил Орм. – Я, как и вы, взбесился бы, если бы увидел, что Шадрах пытается отравить Фараона. Но разве вы, профессор, не понимаете, что сначала нам надо оказаться в Муре и только потом устраивать взбучки и сводить счеты? – Орм погладил по голове своего верного друга, которого мы все очень любили, Фараон же больше всех любил Оливера, а нас только терпел. – Доктор, – обратился ко мне капитан, – идите, ради бога, к Шадраху, полечите его и заодно успокойте. Вы знаете его лучше нас. Подарите ему ружье. Нет, пожалуй, не надо, а то он выстрелит кому-нибудь из нас в спину и скажет своей повелительнице, что произошел несчастный случай. Давайте поступим так: вы пообещаете подарить ему ружье, когда мы проберемся в Мур. Я уверен, что Шадрах мечтает обзавестись ружьем: однажды я застукал его, когда он пытался украсть из нашего снаряжения карабин.

Я взял настойку арники и пластырь и пошел искать Шадраха. Он сидел в окружении сочувствующих ему абати и возмущался тем, что в его лице нанесено оскорбление древнему знатному роду. Я от себя и своих товарищей принес ему извинения, протер раствором арники его избитое лицо и объяснил ему, что во всем случившемся есть изрядная доля его вины: отравить собаку, с точки зрения европейцев, – жестокий, бесчеловечный поступок, который заслуживает наказания. Шадрах ответил, что он рассвирепел на собаку вовсе не потому, что она его укусила, и пространно повторил мне то, что уже говорил профессору. Потом он нахмурился, как туча, и произнес страшную клятву о том, что отомстит Хиггсу. Я понял, что дело зашло слишком далеко, и попытался образумить гордеца.

– Послушай, Шадрах, – сказал я, – если ты не откажешься от планов мести и не успокоишься, нам придется тебя связать и судить. Кто знает: может, нам скорее удастся ускользнуть от фангов, если мы бросим здесь твой труп и будем пробираться самостоятельно? Но в любом случае мы не доверим свои жизни злейшему врагу, который поставил своей целью привести нас прямо в лапы смерти.

Едва я договорил, Шадрах мгновенно переменил тон и стал убеждать меня, что осознает свою ошибку. Более того, он разыскал Хиггса и поцеловал его руку, рассыпаясь в любезностях и уверяя, что позабыл все обиды и любит его, как родного брата.

– Ладно, приятель, – ответил Хиггс со своей обычной прямотой, – только не пытайся больше отравить собаку, понял? Что касается меня, то обещаю хранить все случившееся в секрете и никому не расскажу об этой неприятности, когда мы прибудем в Мур.

– Сложный характер у этого типа, не так ли, доктор? – насмешливо спросил Квик, издали наблюдавший картину примирения. – Мстительность восточного человека куда-то разом улетучилась; еще недавно мы слышали клятву «Око за око, зуб за зуб», а теперь хитрая свинья целует профессору руку. Как бы я хотел, мистер Адамс, чтобы этот дьявол держался подальше от нас, особенно в темноте!

Я ничего не ответил, но в душе разделял мнение сержанта. Наступил вечер, предвещавший ночную непогоду, потому что надвинулись тучи и усилился ветер. Мы собирались выступить примерно через час после захода солнца. Собрав свои вещи, я помог Хиггсу уложить его багаж, и мы отправились разыскивать Орма и Квика. Мы нашли их в одной из хижин занятых каким-то непонятным делом. Квик перебирал жестяные банки из-под табака, а Орм осматривал электробатарею и моток проволоки.

– Что у вас тут за странные забавы? – поинтересовался профессор.

– Наши забавы куда продуктивнее, чем ваши, – ответил капитан. – Кой черт дернул вас, мистер Хиггс, поднять руку на Шадраха? И уберите, ради бога, подальше свою трубку. Хоть и говорят, что азоимид так же безопасен, как уголь, я сомневаюсь в этом. Необычные климатические условия запросто могли изменить его химические свойства.

– Сей момент, друг мой. – Хиггс быстро отпрыгнул ярдов на пятьдесят, выколотил трубку о камень и на нем же для пущей безопасности оставил коробок спичек.