Мое простое счастье - Дейв Лаура (2015)

– Зря я позвонила Эмили. Тут я была не права. И вот еще что я тебе скажу: Гриффин хороший человек, прекрасный человек, но он умеет любить только женщин с поломанной жизнью. Полноценные женщины Гриффина не интересуют, поэтому я его и потеряла. Я больше не нуждалась в костылях. А значит, мы не могли по-прежнему идти на холостом ходу. Пора было двигаться вперед, вместе строить отношения. – Джиа выключила воду. – Понимаешь, что я хочу сказать?

Другая на моем месте подумала бы, что Джиа просто хочет отравить сопернице жизнь. Но я видела только одно: она не пыталась меня уколоть. Или пыталась, немножко, намекая, что рано или поздно Гриффин меня бросит. И в то же время Джиа старалась быть честной: разве в каком-то смысле ее рассказ не совпадал с рассказом Гриффина? Просто с другой точки зрения?

– Не знаю, что происходило в твоей жизни, когда вы познакомились, но думаю, у тебя что-то случилось. Я права?

Джиа окинула критическим взглядом мое пальто – мое дурацкое, расшитое сердечками пальто – и снисходительно поджала губы; видимо, она сама ответила на свой вопрос.

– Не уверена, что все так просто, – возразила я.

Джиа улыбнулась, взяла бумажное полотенце и принялась вытирать руки.

– В нашей жизни все очень непросто, – заметила она. – Если, конечно, неверно обратное. Самое сложное – научиться определять, когда все именно так просто, как кажется. Сама я пока не научилась.

Я кивнула и тоже принялась вытирать руки.

– Кстати, при случае верни мне, пожалуйста, шарф.

С этими словами Джиа выбросила полотенце в помойное ведро и вышла. А я осталась стоять перед зеркалом. Совершенно одна.

19

Когда мы подъехали к школе, на парковке стояла Эмили Патни в теплой куртке и ботинках на меху. Она стояла на улице, хотя снова пошел снег. Стояла и ждала близнецов, чтобы проводить их домой.

Со своего места в заднем ряду, около аварийного выхода, я наблюдала, как Джиа выскочила из автобуса, подбежала к Эмили и обняла, уткнувшись подбородком ей в плечо.

Джиа отстранилась, и они заговорили, быстро и радостно. Их лица почти соприкасались – я даже подумала, что они сейчас поцелуются.

Я попыталась расслышать их разговор, но не смогла. Да не особо и хотела: о чем бы ни шла речь, ни та ни другая явно не пели мне дифирамбы.

– Прекрасно! – пробормотала я, глядя на них в окно, потом посмотрела на аварийный выход и всерьез задумалась, не потянуть ли за твердую красную ручку.

Как ни стыдно признаться, из автобуса я сбежала – по-другому не скажешь, – прячась за спинами двух девочек. Лицо я загораживала чемоданчиками для завтрака с нарисованной русалочкой Ариэль, а сбоку прикрывалась рюкзаком с Дорой-следопытом.

Надо было, конечно, подойти поздороваться. Надо было попытаться завоевать расположение Эмили. Но у меня не хватило сил. Я слишком устала и слишком боялась того, что она скажет (или не скажет). Боялась опять услышать нечто такое, от чего Гриффин начнет казаться чужим человеком.

Домой я возвращалась кружным путем, боковыми улицами и переулками, не чувствуя холодного ветра, не чувствуя почти ничего, что уже само по себе свидетельствовало о многом и, увы, не говорило ни о чем хорошем.

В общем, я пребывала в несколько растрепанных чувствах и немало удивилась, когда, подойдя к дому, увидела, что на крыльце кто-то сидит – кто-то в длинной чисто-белой лыжной куртке и белой же шапке с большим помпоном.

Я подошла поближе, внутренне готовясь к встрече с очередным членом семьи Патни, который поспешит мне сообщить, что я вторглась в их жизнь и нарушила ее отлаженный ход.

Но там, на крыльце, в дурацком белоснежном костюме, выпирающем во все стороны, сидел никакой не Патни.

Там сидела Джордан – моя Джордан, больше всего похожая на огромный снежок.

Я остановилась перед ней.

– Я тут инкогнито. Боюсь, как бы меня не увидел кто-нибудь, кому меня видеть не следует.