Капризы юной леди - Вернер Элизабет (2016)

Граф ушел в библиотеку, громко хлопнув дверью. Он снова говорил как господин и повелитель, ожидающий беспрекословного повиновения, которое всегда находил в своем сыне. Он гордился энергией, с которой всегда шел напролом и благодаря которой не подчинялся судьбе. С этой же энергией он теперь отверг опеку, которую хотели ему навязать, и не сомневался, что после полного разрыва с американцем все будет кончено.

Граф не знал, что есть еще другая холодная, непреклонная натура, которая не станет считаться ни с горем, ни с радостью других и ни на минуту не задумается порвать ею самой созданные связи, если они станут тяготить ее. Таким был Вильям Морленд, а Алиса была в этом отношении настоящей дочерью своего отца.

Глава 14

Банкирская контора коммерции советника Берндта находилась на одной из самых оживленных улиц Берлина. Сам он бывал в конторе лишь в часы занятий и в данный момент принимал у себя в кабинете архитектора Зигварта.

Узнав о смерти Гунтрама, Берндт вздохнул с облегчением. Это избавило его от тягостной необходимости изменить своему прежнему другу и даже, может быть, свидетельствовать против него. Берндт был настолько справедлив, что считал своей обязанностью загладить свою вину по отношению к Зигварту. Как раз в это время премия, полученная Зигвартом, неожиданно возвысила его в глазах общества. Теперь архитектор уже не нуждался ни в чьем покровительстве, сам стал восходящей знаменитостью, а фон Берндты очень любили принимать в своем салоне выдающихся деятелей и просили архитектора навестить их в Берлине.

– Так вы еще вчера приехали? – спросил коммерции советник. – И долго собираетесь здесь оставаться?

– Нет, пока только две недели, – ответил Зигварт. – Я должен представиться членам жюри и прочим власть имущим. Потом я вернусь в Эберсгофен, где останусь, пока явится мой заместитель.

– Ну, теперь этот милый городок расстанется с вами с большим сожалением. Местная еженедельная газета всячески принялась прославлять вас как «знаменитого сына нашего города», и я впервые услышал, что вы родились в Эберсгофене. Вы не хотите у нас пообедать? Я как раз еду домой на виллу.

– Благодарю вас, но у меня сегодня вечером деловое свидание, а потом мне хотелось бы навестить Адальберта.

– Адальберта Гунтрама? Он был здесь на похоронах отца, но, кажется, давно вернулся в гарнизон.

– Нет, я узнал, что он еще в Берлине. Я не видел его с того несчастного инцидента в Графенау и считаю необходимым объясниться с ним начистоту.

– Значит, вы не собираетесь ворошить это дело? В данный момент это, пожалуй, и лучше, все же Гунтрам был вашим учителем, и, раз он умер, вам невозможно доказать его вину. Но совсем замолчать этот инцидент, конечно, невозможно. Вы тогда так энергично вступились за свои права, что ваши коллеги вряд ли забыли это.

– Мне кажется, что я нашел приемлемое решение, и мне хотелось бы поговорить об этом с Адальбертом, – произнес Зигварт. – Он должен, по крайней мере, знать, что я не предприму ничего такого, что могло бы отразиться на его будущем.

– Я боюсь, что его будущее пострадает не только от этого. С того дня мы с ним еще не виделись, передайте ему, пожалуйста, что я понимаю разницу между отцом и сыном и ни в чем его не упрекаю. Еще одно. Вы, наверное, навестите моего шурина, он теперь в Берлине вместе с дочерью.

– Знаю, но вряд ли я буду для него желанным гостем, из-за своего отказа я теперь в полной опале у мистера Морленда.

– Да, он неохотно расстается с вами, но ведь это, в сущности, должно вам льстить. Он уезжает уже в начале будущего месяца, и Алиса, разумеется, хочет провести с ним все оставшееся время. Граф и Бертольд остались в Равенсберге, так как не могут оторваться от охоты.