Лавандовое поле надежды - Макинтош Фиона (2015)

Люк поцеловал мать – какая она крошечная и измученная! – и ободряюще ее обнял. Потом подмигнул старшим сестрам, однако ответа не получил. Похоже, обе тоже вымотались до предела. Люк и представить себе не мог, чего они насмотрелись в Париже. Он невольно вздрогнул, заметив на рукавах висящих на стенке жакетов сестер желтые звезды.

Сара разливала вино, но успела проследить его взгляд и тихонько покачала головой, предупреждая, чтобы он не заговаривал о нашивках.

– Я уж думала, ты никогда не придешь! – вскричала Гитель. – До чего же хорошо оказаться дома!

Девочка бросилась в объятия брата и крепко прижалась к нему худеньким тельцем.

– Проголодалась? – улыбнулся он.

– Ужас как! – призналась она.

Люк охотно поверил. Девятилетние девочки не должны на ощупь напоминать мешок костей.

– Иду, иду! – отозвалась бабушка от плиты. – Гитель, помоги сестрам. Долей папе воды в бокал.

Люк зашел в кухню. Хлопоча над кастрюлями, Ида выглядела совсем маленькой.

– Ах, лаванда! Спасибо. Нам сейчас ой как нужно ее волшебство – поднять настроение твоим родителям. Несколько стебельков сожгу сегодня на ночь – буду отгонять зло.

– Волшебство, – насмешливо повторил Люк. – А молитвами не обойдешься?

– Не смейся надо мной, дитя. – Ида взмахнула букетиком. – Когда б не эти веточки, тебя заставили бы присоединиться ко всем остальным болванам в Германии.

– У остальных болванов не было выбора. Но если и мне придется туда отправиться, то в стране златокудрых незнакомок…

Ида свирепым взглядом заставила его замолчать, быстро сорвала несколько цветочков со стеблей и, вдохнув свежий аромат, кинула цветы в кипящее жаркое.

– Поверь, я молюсь за бедных мальчиков… Ах, чувствуешь запах?!

Люк наклонился поближе и понюхал поднимавшийся над кастрюлей пар.

– Восхитительно!

В кастрюле томилось куриное рагу – приправленное чесноком, душистыми травами и домашней горчицей, сдобренное щедрой порцией сливок от коровы месье Бенуа. Люк не знал больше никого, кто использовал бы для стряпни лаванду.

– Береги лаванду, а она убережет тебя, милый мой, – пробормотала бабушка.

Люк повернулся и пошел обратно в гостиную, тихонько улыбаясь столь твердой вере в его цветы.

– Марсель просил передать тебе привет, – шепнул он Ракель. – Ты же знаешь, он в тебя влюблен.

Довольно улыбнувшись, Ракель ласково отпихнула младшего брата.

Оглядев грустные лица близких, Люк отбросил собственные заботы и подскочил к старенькому граммофону. Прошлой зимой, в одну из редких поездок в Марсель, он выложил за него на черном рынке целое состояние. Люк не понимал, что значит «Begin the Beguine», но ему и дела не было – завораживала музыка.

– Потанцуем, Ракель? – предложил он, пытаясь растормошить сестру.

– Что? – отпрянула она.

Ракель была самой хорошенькой из сестер и самой жизнерадостной, а смеялась до того заразительно, что вся комната разом подхватывала ее смех. В людях она замечала только хорошее. Тем ужаснее было видеть ее усталой и подавленной. Но Люк твердо решил – сегодня он не потерпит никакой грусти. В себе – и то не потерпит. Он выведет семью из мрака.

Молодой человек опустил иглу на виниловый диск, и бархатные звуки кларнета возвестили начало мелодии. Прищелкнув пальцами, Люк кивнул точно в тот миг, когда вкрадчиво вступили медные духовые инструменты, и вновь нахально повернулся к Ракель.

– Люк… – предостерегающе начала девушка, однако он уже направлялся к ней танцующими шагами.

Гитель, захихикав, хлопала в ладоши, Ида у плиты начала тихонько подпевать и покачиваться. Якоб во все глаза смотрел на своих детей.