Лавандовое поле надежды - Макинтош Фиона (2015)

Дисциплину насаждали не слишком строго, напротив, подчеркивали необходимость тесного общения и взаимодействия – и недаром. Обучающихся всячески призывали отдыхать и расслабляться по вечерам, а подчас даже предлагали выпивку, чтобы испытать моральную стойкость. Специально нанятые девушки кокетничали с курсантами, проверяя по ходу дела, много ли информации они разболтают за бокалом вина. Более суровые тренинги приберегались на потом, когда начальство решит, кто из обучающихся идеально подходит для выбранной роли. Присутствовала и физическая подготовка. Лизетта не входила в число успешных учеников по этой дисциплине, но и к самым слабым не принадлежала. Строго говоря, она сама удивлялась своей выносливости.

Она с превеликой радостью провела бы в Уонборо хоть целый месяц, однако война не ждала. Через десять дней Лизетта уже ехала на прекрасное западное побережье Шотландии. Суровый сельский пейзаж идеально подходил для тренировок в стиле коммандос. На этот курс вместе с Лизеттой отправилось куда как меньше соучеников – и сердце девушки затрепетало при мысли, что ее сочли достаточно крепкой для самых серьезных физических нагрузок. Здесь она научилась взбираться на скалы, идти по азимуту по дикой местности, пока ноги не начинают гореть от усталости, бесшумно пробираться по лесу и даже охотиться и убивать добычу для пропитания. Лизетте не хотелось заводить друзей среди курсантов – все равно по завершении учебы всех отправят в разные места. Но теперь, когда их оставалось всего пятеро, держаться особняком стало труднее. Меж ними образовалось тесное товарищество – что невероятно помогало во время самых утомительных тестов, когда они подбадривали друг друга.

И физически, и психологически курс оказался на редкость изматывающим и весь был посвящен навыкам выживания. Наставники снова и снова подводили группу к точке срыва – и благополучно проводили через нее. Лизетта вынесла все, от начала и до конца, хотя много раз ей хотелось лишь одного: рухнуть и зарыдать.

Что Лизетте не нравилось в учебе, так это уроки рукопашного боя и тактики. Как снять часового, как убить врага… Тренер – безжалостный шотландец, словно не умеющий улыбаться, – постоянно орал на учеников и даже не сообщил им своего имени. «Обращайтесь ко мне «сэр», – только и сказал он. Вот тут-то Лизетта и потерпела позорный провал. Ей надо было доказать, что она сумеет снять часового нациста – его изображал один из товарищей по учебе, – надо было бесшумно перерезать ему горло боевым кинжалом Ферберна-Сайкса. Однако Лизетте, маленькой и хрупкой, просто-напросто не хватало роста.

– Я не дотягиваюсь! – простонала она, когда часовой в очередной раз отмахнулся от нее, точно от надоевшей мухи.

– А как ты думаешь, чем занимается Джерри, пока ты тут ноешь и блеешь, точно заблудшая овечка? Не ты ему перережешь горло, а он тебе! – наставник выразительно чиркнул рукой по воздуху. – Хуже того, он отволочет тебя, как цыпленка, в гестапо или славным ребяткам из СС на потеху. Джерри очень изобретательны. Слышал я, что они любят делать со шпионками, так вот…

– Сэр! – вмешался один из курсантов, Пол. Лизетта почти ничего о нем не знала. По слухам, прежде он работал в каком-то банке.

– Что вам, Лукас?

– Не надо так с ней разговаривать. – Пол протер запотевшие от дождя очки.

– Как хочу, так и разговариваю, – заявил Сэр, тыча пальцем в воздух в миллиметре от груди Пола. Правда, Лизетта замечала, что он никогда и пальцем ни к кому из них не притрагивается, разве что втащит на скалу или передвинет держащую нож руку в правильное положение. Во всем остальном он пользовался языком – убойнейшим оружием.

– Пол! – возмутилась Лизетта, бросая на непрошеного заступника уничтожающий взгляд, и повернулась к учителю: – Сэр, я смогу.

– Да уж, пожалуйста, Форестер, не то далеко не уедешь. Так ты собираешься его убивать или нет?

– Да, сэр.

– Бесшумно, Форестер, – предупредил он, махнув рукой.