Лавандовое поле надежды - Макинтош Фиона (2015)

Лизетта посмотрела на своего соотечественника. Перестань он так хмуриться – и нетрудно вообразить, как он пленяет сердца по всему Провансу. Было в нем что-то крайне притягательное. Возможно, решила Лизетта, он кажется таким интересным благодаря своей молчаливости – ведь он совершенно ничего о себе не рассказывал. Причем вовсе не из-за обязательной секретности – просто отстраненно держался. Пару раз она ловила на себе его взгляд, и во взгляде этом неизменно что-то вспыхивало. Однако Лизетта заметила, с каким безграничным почтением он относился к мадам Маршан. Быть может, за грубым фасадом живет доброе сердце?

– Если Фосиль скажет, что надо идти таким-то маршрутом, не спрашивайте, почему да как. Просто делайте, как велено, – продолжал напутствовать Роже.

– Конечно. А Фосиль доведет меня до… куда?

– Если хотите что-то спросить, спрашивайте напрямую, – внезапно вмешался Фосиль.

Наконец Лизетта добилась от него хоть какой-то реакции! Отлично. Значит, эмоции у него все же есть. Говорил молодой человек с марсельским акцентом, но в речи слышались и иные оттенки. Только теперь, наконец-то глядя на него по-настоящему, Лизетта поняла, что именно беспокоило ее с самого начала. Кожа у Фосиля была медового оттенка, из тех, что под солнцем легко покрываются ровным загаром. Синие глаза. Золотистые волосы. Уж верно, в его жилах течет и саксонская кровь.

– Haben sie Deutsch blut? – спросила она внезапно.

В кухне ощутимо повеяло холодком. Роже и мадам Маршан выпрямились и встревоженно переглянулись.

– Да, я немец, – отозвался Фосиль по-французски, глядя ей прямо в глаза немигающим взглядом.

– Простите, monsieur, – смутилась Лизетта.

Роже накрыл ее руку ладонью.

– Фосиля вам бояться нечего. Дела говорят громче слов, а он проявил себя истинным патриотом Франции.

– Вы хорошо говорите по-немецки? – поинтересовался Фосиль, и она уловила в его тоне нотку восхищения.

– Бегло.

– Это может оказаться очень полезным, – негромко произнес он себе под нос и наконец принял участие в общей беседе. Похоже, Лизетта все-таки растопила лед. – Первоначально Лондон просил меня проводить вас до Парижа. И я мог бы это сделать, mademoiselle, но обстановка на юге начинает накаляться. Гестапо вдруг стало гораздо активнее. Может статься, когда вы сядете в идущий на север поезд, я окажусь для вас только помехой, и гораздо безопаснее будет путешествовать одной. Впрочем, это мы решим в свое время.

– Вот и правильно, – одобрил Роже. – Оставляю вас на попечение Фосиля, Анжелина. И желаю успеха. Берегите себя. Я покину дом перед рассветом.

– Мы тоже, – сказал Фосиль.

Разговор перекинулся на предстоящее путешествие, а на Лизетту вдруг навалилась усталость. Мысль о предстоящем долгом странствии в обществе неразговорчивого партизана со всеми его тайнами и хмурыми взглядами совсем не радовала.

– Через Горд? – спросил Роже в ответ на какую-то реплику Фосиля.

– В аббатстве найдутся сочувствующие.

Под негромкий гул мужских голосов усталость двух последних дней начала понемногу брать свое. Лизетта встряхнула головой, силясь избавиться от сонливости, и заставила себя встать и заняться посудой. Мадам Маршан попыталась остановить ее, но Лизетта не хотела сидеть сложа руки. Убирая со стола, она наклонилась через плечо Фосиля, чтобы взять его стакан. Молодой человек почти не сдвинулся с места.

Пока девушка смахивала со стола крошки, мужчины поднялись. Фосиль поцеловал хозяйку дома и начал прощаться.

– Ему еще надо кое-что сделать, – неопределенно пояснил Роже Лизетте.

– А-а, – протянула девушка. – А я думала, мы все проведем этот вечер тут.

– Так и планировалось, mademoiselle, пока я не увидел, во что вы одеты, – вмешался Фосиль. – Я знаю, у кого одолжить для вас что-нибудь более подходящее.

Во второй раз почувствовав себя задетой, Лизетта не удержалась от ответной колкости:

– Может, тогда там и заночуете?