Лавандовое поле надежды - Макинтош Фиона (2015)

Оно ему подходило. И все же новые планы Люка были жестокой насмешкой над всеми вдолбленными Лизетте на курсах правилами секретности. Да и сам Люк, как она понимала, тоже нарушил собственные принципы. В УСО девушке много раз твердили: на задании можно рассчитывать лишь на себя и свои инстинкты. Сейчас Люк – ее единственная надежда выбраться с юга. Сумеет ли он даже под пыткой сохранить ее тайну? Она и в себе-то сомневалась…

Глубоко вздохнув, девушка начала:

– Меня зовут Лизетта. Я родилась в Лилле. Мой отец – немец, Максимилиан Форестер. Во время прошлой войны он был ранен – потерял руку – и разочаровался в родной стране. Женившись на моей матери, француженке по имени Сильвия, он поселился с ней во Франции, под французской фамилией Форестье.

– Погоди, – прервал ее Люк. – Это легенда?

– Чистая правда. Мое лучшее прикрытие – потому что все это легко доказать.

– Продолжай.

– После моего рождения мы переехали в Страсбург. Согласно легенде, с тех пор я так и жила на востоке Франции, а теперь еду в Париж, чтобы работать в немецком банке под руководством друга семьи.

Она чувствовала на себе пристальный взгляд Фосиля. Молодой человек медленно обдумывал услышанное.

– А настоящая Лизетта?

Девушка колебалась. Этот момент близости словно перечеркнул все правила, по которым им полагалось жить. Ей ужасно хотелось все ему рассказать. Поделиться правдой с человеком, который – она чувствовала, – потеряв семью, пережил такое же горе, как и она. А это что-то да значит, чем-то их связывает. Не успев подумать как следует, Лизетта уже принялась рассказывать. Как будто бы в замке повернулся ключ, и все, что хранилось внутри, полилось на свободу. Какое же она испытала облегчение!

– К тому времени, как мне исполнилось семнадцать, родители начали не на шутку тревожиться из-за прихода нацистов к власти в Германии. Меня отослали в Англию, а родители собирались приехать чуть позже, но погибли в автокатастрофе. – Она произнесла это как можно небрежней – не хотела расспросов. – По легенде, после окончания школы в Страсбурге я переехала к друзьям семьи в Дюнкерк.

– А документы уничтожены при бомбежках. Умно придумано.

– Во всяком случае это довольно трудно будет проверить.

– А еще кто-нибудь из семьи во Франции остался?

Она покачала головой.

– Родители отца умерли. Родители матери, по моим документам, тоже погибли. Хотя на самом деле они живут в Англии.

– И чем же, по вашей легенде, вы с тех пор занимались?

– До начала войны оставалась в Данкерке, потом вернулась в Страсбург. Работала там в банке – у старого друга семьи. Он и в самом деле существует. Мне повезло, что он ко мне очень хорошо относится и согласится подтвердить мою версию, хотя на самом деле ничего о моей работе в УСО не знает – знает лишь, что я до смерти хочу вернуться во Францию.

– И где же он?

– Вальтер? В Париже.

– И в твоих документах все это отражено?

Лизетта кивнула.

– Я поехала в отпуск на юг по состоянию здоровья. Потом собираюсь начать работу в парижском филиале банка Вальтера. А ты?

Фосиль явно напрягся. Откровенность давалась ему нелегко. И как тут его винить? Маки живут в условиях столь строжайшей секретности, что поделиться с чужим человеком даже вымышленной историей подчас равнозначно верной гибели.

– Меня зовут Лукас Равенсбург. Я родился в Германии… в Баварии. Мой отец, Дитер, погиб за день до конца войны. Мать, беременная, с разбитым сердцем как-то добралась до Страсбурга, где познакомилась с Вольфгангом Дресслером, университетским профессором, и его женой. В их доме она и умерла – вскоре после моего рождения. Однако Дресслеры, как и твой отец, хотели уехать из Германии. Жена Вольфа скоропостижно скончалась, а Вольф привез меня в Прованс. Мы с ним были близки всю мою жизнь.

Люк умолк, устремив взор вдаль, и долго ничего не говорил.

– Что-то случилось?

Он тяжело вздохнул.