Лавандовое поле надежды - Макинтош Фиона (2015)

– Случилось, и очень плохое. Любящая семья растила меня, как собственного сына. Они знали правду, хотя мне ничего не говорили. Я узнал свою историю лишь в прошлом году.

Лизетта смотрела на него, не осмеливаясь даже слова сказать. История Фосиля оказалась еще трагичнее ее жизни.

– А на что ты так зол? – наконец рискнула она.

– На то, что мою семью, еврейскую семью, арестовали и угнали, насколько нам известно, в лагеря смерти. Моя бабушка не пережила ареста и побоев, когда ее выволакивали из родного дома, а в ушах все еще звенят крики моих красавиц-сестер.

Лизетта слышала боль в его голосе.

– Все кого-то теряют, моя история повторяется по всей Франции. Но я скорее получу пулю в голову, чем хотя бы пальцем о палец ударю на пользу Германии.

– А где твой друг Вольф?

– Понятия не имею. Последний раз я видел его в тот день, когда забрали мою семью. Затем я бежал в холмы с маки. Прошло несколько месяцев, прежде чем я снова вернулся в эти края, а уж в родной деревне не был вовсе. – Люк пожал плечами. – К тому времени никто не знал, куда исчез Вольф.

Он продолжал:

– Давай держаться как можно ближе к правде. Я Лукас Равенсбург. Я осиротел, и меня усыновила семья французов с юга. Я выращиваю лаванду в горной части Со – это достаточно далеко от моей родной деревни, чтобы не возбуждать подозрений.

– А откуда ты так хорошо говоришь по-немецки? – поинтересовалась Лизетта.

– Горжусь своими корнями. Сам выучился.

– Если остановят, не забудь, сделай несколько ошибок.

– За меня не волнуйся. Я обещал Роже посадить тебя на поезд в Париж живой и невредимой. Что там случится дальше, уже неважно.

– Пожалуйста, не надо! Не говори так.

– Мы все – расходный материал, Лизетта. – Люк отвернулся.

На разговоры времени больше не было. Телега медленно катила по усыпанной гравием подъездной аллее. Погонщик проворно спрыгнул на землю и помог выбраться Лизетте, а затем поспешил прочь. Солнце садилось. Чем дальше молодые люди углублялись в долину, тем холоднее становилось, и теперь уже было совсем зябко. Укрытый тенями, монастырь выглядел гораздо внушительнее, чем прежде.

– А сюда посторонних пускают? – спросила Лизетта почему-то шепотом.

– Не особо привечают, но и не гонят. Отец Август – тот монах, которому я могу доверять. Подождешь? Я недолго, сперва надо убедиться, что мы в безопасности.

Люк с монахом удалились, а Лизетта вдохнула аромат леса, наслаждаясь тишиной. Повернувшись к монастырю спиной, она посмотрела вниз на долину, воображая ее в мареве цветущей лаванды. Наверняка Фосиль… нет, Люк… с удовольствием рассказал бы ей, как оно тут летом.

Внезапно раздались шаги, и из теней возник Люк.

– Скорей! – бросил он. – В телегу. Быстро!

– Что?

– Никаких вопросов. Нет времени. Делай, что говорю.

Лизетта забралась в телегу. Люк уже отвязал поводья.

– Люк? – робко окликнула она, но он молчал, стиснув зубы. Они уехали той же дорогой. И хотя девушка не видела больше ни единой живой души, она чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

Когда стук копыт превратился в мерное цоканье, Люк обернулся, и Лизетта увидела его обезумевший взгляд.

– Что такое?

– Лорана схватили. Его казнят.

14

Отъехав от города примерно на четверть мили, они соскочили с телеги и побежали. Наконец перейдя на шаг, Люк слышал, как Лизетта со свистом втягивает в себя воздух, хотя и старается делать это как можно тише.