Любовь юного повесы - Вернер Элизабет (2016)

– Не хотели обижать меня и говорите такие вещи? – перебила ее девушка, внезапно вспыхивая гневом. – Вы обращаетесь со мной как с какой-нибудь отверженной, которая не должна даже близко подходить к порядочным людям, и все только потому, что Бог дал мне талант и я зарабатываю им свой хлеб и доставляю людям удовольствие. Вы оскорбляете моего милого старого дедушку, который принес столько жертв, чтобы дать мне образование, и которому так тяжело было отпускать меня в люди. Прощаясь со мной, он с горькими слезами на глазах обнял меня и сказал: «Оставайся честной, Мариетта! Честной можно быть везде. Я не сегодня завтра закрою глаза и ничего не смогу оставить в наследство; ты должна сама заботиться о себе». И я осталась честной и всегда буду честной, хотя мне это будет не так легко, как Тони, у которой богатый отец и которая оставит родительский дом лишь для того, чтобы перейти в дом мужа. Но я не завидую ей в том, что она будет иметь счастье называть вас матерью!

– Вы забываетесь! – воскликнула оскорбленная Регина, величественно выпрямляясь во весь рост.

Но Мариетта не испугалась.

– О нет, забываюсь не я, это вы забылись, когда оскорбили меня без всякого основания! Я знаю, что Тони и ее отец находятся под вашим влиянием и потому отворачиваются от меня; но все равно, я не нуждаюсь в их доброте и дружбе, если они так непрочны; мне не нужно подруги, которая отказывается от меня по приказанию свекрови. Передайте ей это!

Девушка порывисто повернулась и выбежала. Но в соседней комнате самообладание, которое она с таким трудом сохраняла все время, оставило ее; горе пересилило гнев, и мужественно сдерживаемые слезы хлынули потоком. Она прислонилась головой к стене и горько расплакалась от обиды.

Вдруг кто-то тихо и робко произнес ее имя. Мариетта подняла голову и увидела Виллибальда, который стоял перед ней и протягивал сверток, поспешно сунутый перед тем в карман. Теперь бумага была развернута, и в ней лежала ветка розы с прекрасным душистым цветком и двумя полураспустившимися бутонами.

– Фрейлейн Фолькмар, – повторил он, запинаясь, – вы желали иметь розу… пожалуйста, возьмите…

В его глазах, во всей его позе достаточно ясно выражалась немая просьба простить грубое поведение его матери. Мариетта подавила рыдания, на ее темных глазах еще сверкали слезы, но в то же время в них можно было прочесть безграничное презрение.

– Благодарю вас! – резко ответила она. – Вы, конечно, слышали наш разговор и, наверно, получили приказание избегать меня. Почему же вы не повинуетесь?

– Моя мать несправедлива к вам, – проговорил Виллибальд вполголоса. – Она не имела также права говорить за других. Тони даже не подозревает, поверьте мне…

– Вот как! А вы знаете это и не нашли нужным возразить? Вы слышали, как ваша мать оскорбляла беззащитную девушку, и у вас не хватило мужества вступиться за нее? Правда, вы попробовали было, но вас выбранили и выгнали, как мальчишку, и вы все стерпели!

Виллибальд стоял как пораженный громом. Он глубоко чувствовал несправедливость матери и хотел по мере сил загладить причиненное ею зло, и вдруг с ним так обращаются! Он растерянно, молча смотрел на Мариетту. Но это молчание еще больше рассердило ее.

– А теперь вы являетесь ко мне с цветами, – продолжала она с возрастающим негодованием, – тайком, за спиной у матери, и воображаете, что я приму подобное извинение? Сначала научитесь, как должен вести себя мужчина, если ему случится быть свидетелем такой несправедливости, а потом являйтесь с любезностями! Теперь же… теперь я вам покажу, как отношусь к вашему подношению и к вам самому!

Она выхватила у него из рук розу, бросила на пол, и в следующую секунду маленькая ножка изо всей силы растоптала душистый цветок.

– Фрейлейн!..

Виллибальд возмутился и хотел запротестовать, но сверкающий взгляд темных глаз девушки, прежде таких веселых, заставил его замолчать. В довершение всего она презрительно отшвырнула бедные цветы ногой.