«Антика. 100 шедевров о любви». Том 5

Отец, ты смолк, – и я могу ответить;

О, потерпи и выслушай меня!

Скажу лишь то, что долг повелевает.

Так яростно не предавайся гневу,

О, выслушай, иначе не поймешь,

Что в ненависти ты неправ и в злобе.

Геракл

Скажи и замолчи. Мешает боль

Тебя понять – мне речь твоя темна.

Гилл

Хочу сказать, что с матерью случилось, —

И что на ней, злосчастной, нет вины.

Геракл

О негодяй! Ты смел упомянуть

О матери своей – отцеубийце?

Гилл

В подобный миг молчанье неуместно.

Геракл

О чем молчанье? Об ее злодействах?

Гилл

О том, что ею ныне свершено.

Геракл

Скажи, но сам не окажись злодеем.

Гилл

Ее уже не стало – пала мертвой.

Геракл

От чьей руки? Вот сладостная весть!

Гилл

От собственной, не от чужой погибла.

Геракл

Увы! Не от моей… а заслужила…

Гилл

Твой гнев пройдет, когда открою все.

Геракл

Речь странная, однако говори.

Гилл

Она ошиблась: цель была благая.

Геракл

Злодей! Благая цель – убить супруга?

Гилл

Хотела лишь тебя приворожить,

Жену увидев новую. Ошиблась.

Геракл

И кто ж такой в Трахине чародей?

Гилл

Ей Несс-кентавр совет когда-то подал

Тем средством страсть твою воспламенить.

Геракл

Увы, увы мне! Гибну я, злосчастный…

Конец, конец… Не мне – сиянье дня.

Увы, я понял все: мне нет спасенья.

Иди, мой сын, нет у тебя отца.

Зови своих всех братьев и Алкмену

Несчастную, что Зевсовой супругой

На горе стала, – я хочу, чтоб вы

Пророчества, мне ведомые, знали.

Гилл

Но матери твоей здесь нет. Она

Давно уже в Тиринф переселилась

И часть внучат с собою забрала,

А остальные обитают в Фивах.

Мы здесь одни, отец. Лишь прикажи,

Я ревностно исполню все, что должно.

Геракл

Так слушай. Доказать настало время,

Что в самом деле ты Гераклов сын.

Когда-то мне отец мой предсказал,

Что смерть свою приму не от живого, —

Но от того, чьим домом стал Аид.

И вот, в согласье с божьим предсказаньем,

Кентавр меня убил: живого – мертвый.

Теперь узнай, как древнее вешанье

Подтверждено другим, совсем недавним.

У горцев селлов,[76] спящих на земле,

Я записал слова, что провещал мне

Глаголющий листвою Зевсов дуб.

Он предсказал, что время на исходе

И ряду тяжких подвигов моих

Пришел конец. Я думал, буду счастлив…

Но, видно, разумел он смерть мою:

Ведь для умерших нет уже трудов.

Все явственно сбывается, мой сын:

Ты ныне будь соратником отцу.

Не доводи меня до горьких слов,

Но покорись, исполнив тем завет

Прекраснейший – отцу повиновенье.

Гилл

Хоть я и трепещу перед исходом

Беседы нашей, – все, отец, исполню.

Геракл

Сперва мне руку правую подай.

Гилл

Отец, ты клятвы требуешь? Зачем?

Геракл

Давай же руку – повинуйся мне.