Шерлок Холмс и Священный Меч - Томас Фрэнк (1980)

– Я уже довольно давно не практиковался в верховой езде, но, думаю, справлюсь.

– Надеюсь, в данном случае мы преуспеем. Скажите, что направляетесь в Литчфилд. Как только отъедете достаточно далеко от дома, поезжайте по кругу, тщательно отмечая все дороги и выясняя, куда они ведут. Придется заехать и в сам Литчфилд, дабы ваша версия о проведении расследования выглядела достаточно убедительно. Обратите особое внимание на железную дорогу, Ватсон.

– Стало быть, я должен произвести рекогносцировку. Как на войне.

– Верно, – отозвался Холмс с одобрительной улыбкой, рассеяв таким образом некоторые мои сомнения. – Я также хочу, чтобы вы осмотрели мейзвудские конюшни, в особенности для верховых лошадей. Запомните, где хранятся принадлежности для верховой езды, как бы невзначай обмолвитесь, что любите гулять после ужина. Я хочу, чтобы вы осматривали конюшни в темноте. Если Дитс вызовется вас сопровождать, тем лучше. Он любит лошадей, поэтому с удовольствием покажет вам свой завод. И еще одно: оказавшись на племенной ферме, встаньте у окна отведенного вам для осмотра помещения между девятью и девятью тридцатью вечера. Погасите лампу и зажгите свечу. Три раза проведите ею перед окном из стороны в сторону. В ответ увидите три вспышки фонаря. Повторяйте эту процедуру, пока не получите ответа.

Я смотрел на Холмса с некоторым изумлением.

– К чему такие ухищрения? Что-то похожее было в истории с баскервильской собакой.

Все это время серьезный и озабоченный Холмс вдруг рассмеялся.

– И в самом деле! Мне это даже в голову не приходило. Но ради собственного спокойствия я должен точно знать ваше местонахождение. Вам отводится важная роль в затеваемом нами деле.

Слова его наполнили меня гордостью от одной только мысли о том, что на меня возлагаются такие надежды, настроение мое резко поднялось. Позднее, уже в поезде, осознав, что Холмс мастерски скрыл от меня свои истинные планы, я почувствовал безотчетный страх. Его поручение, казалось, не содержит ничего особенного. А дурные предчувствия я подавил, решив, что мое дело – только следить затем, как разворачивается драма. Да, в сущности, у меня не было почти никакого выбора.

Холмс заблаговременно известил Дитса о моем приезде, и на станции в Литчфилде меня ожидал тот же экипаж и тот же кучер – Альфред. Хозяин устроил для меня довольно роскошный обед и несказанно обрадовался, когда я сообщил ему, что Холмс «кое-что раскопал». Разумеется, все это были лишь домыслы. Но я воспользовался умолчаниями и многозначительными взглядами, и он с готовностью клюнул на эту приманку.

Лишь тогда я понял, что Холмс намеренно снабдил меня скудной информацией: это отнюдь не было упущением с его стороны. В подробных объяснениях не было никакой необходимости, и я полагал, что заслужил – пусть жидкие – аплодисменты и несколько негромких «браво». Не потому, что я очень успешно играл роль человека, которому поручено провести расследование, а потому, что мои слова не подвергались никаким сомнениям. Слава моего друга в этот период была, безусловно, в зените, а имя – на слуху, не в последнюю очередь благодаря опубликованным мною очеркам, где раскрывались некоторые его секреты. Когда Холмс принимался за расследование, его методы не подлежали никакой критике, считалось, что успех заранее обеспечен. Вокруг него сиял ореол непогрешимости, и неудивительно, что даже такой умудренный жизненным опытом человек, как Дитс, не сомневался в конечном торжестве великого сыщика с Бейкер-стрит.

Дворецкий Дули провел меня в отведенную мне комнату: чемодан мой был уже распакован, а вся одежда висела в шкафу. Должно быть, пожилой слуга, который подавал обед, слышал мои пожелания насчет конной прогулки, ибо в шкафу я увидел бриджи и подходящего размера сапоги. Дворецкий был явно староват, чтобы заниматься шпионским ремеслом, но вполне бы подошел Майкрофту Холмсу, который людей такого возраста держал «в запасе».