Шерлок Холмс и Священный Меч - Томас Фрэнк (1980)

Вечером я поужинал в одиночестве. Миссис Хадсон выражала открытое беспокойство по поводу нерегулярности питания своего знаменитого квартиросъемщика. Подобное отношение к собственному здоровью, среди многих других забот, весьма огорчало миссис Хадсон, которая, однако, проявляла чрезвычайное терпение. Когда Холмс вот так исчезал, никто не знал, в какое время он появится снова, а когда он все же появлялся, никто не знал, съест ли он маленький кусочек сыра или большой кусок говядины. Порой, находясь дома и обдумывая какое-либо трудное дело, он подолгу сидел за обеденным столом, даже не притрагиваясь к еде: тут уж не помогали никакие уговоры нашей хозяйки. А миссис Хадсон имела все основания гордиться своим умением обращаться с плитой и кастрюлями. Еще в те давние дни, когда я только оправлялся от полученных на войне ран, а затем выздоравливал, аппетит у меня был превосходный и я, соответственно, воздавал должное приготовляемому ею.

После ужина я посвятил всего себя предстоящим в Саутгейте скачкам. Книготорговец, который присылал нам различные издания, на сей раз включил в их число журнальчик со списком скакунов, заявленных в качестве участников этих состязаний. Я остановил свой выбор на Вихре, одном из отпрысков Нурании. В этот момент на лестнице послышались шаги.

Не успел я встать, как в двери показался Холмс, а за ним Тощий Гиллиган с саквояжем в руке. Прежний взломщик был одним из наиболее частых посетителей, принадлежавших к внешней группе. Его замочная мастерская, созданная при финансовой поддержке Шерлока Холмса, процветала, ибо там работали самые искусные мастера и подмастерья, выпускники некой школы, которая именуется Дартмурской тюрьмой. Установить замок на переднюю дверь или новый ключ в выдвижной ящик с бумагами было парой пустяков для тех, кто при тусклом свете фонаря умудрялся открывать сложнейшие сейфы фирмы «Миллс-Строфнер». В определенных кругах ходили слухи, что Холмс является тайным партнером в деле Гиллигана, а это, несомненно, служило препятствием для возвращения работников на тернистый путь преступления.

Холмс приветствовал меня быстрым кивком и, подойдя к бюро, открыл ящик, где у него хранились наличные. Гиллиган в лихо заломленной кепке, с сигаретой за ухом, дружески мне подмигнул. Сие, видимо, должно было означать: «Мы опять принялись за дело».

– В деревне есть гостиница, Тощий, – обратился к нему Холмс, – и я уверен, ты сумеешь придумать правдоподобную легенду.

– В два счета, – ответил необыкновенно худой посетитель.

Холмс вложил в конверт деньги и вручил их Гиллигану.

– Твою телеграмму получу я или Ватсон. В случае нашего отсутствия Билли найдет нас. По-моему, мы уже обо всем договорились. А как насчет Стайлса?

«Ого, – подумал я, – тут участвует и Скользкий Стайлс, эта человеческая тень».

– Он уже ждет меня на вокзале. Вы и опомниться не успеете, как получите мою телеграмму.

Попрощавшись со мной взмахом руки, взломщик ушел, как всегда, совершенно бесшумно. Я даже не услышал, как открылась и закрылась за ним парадная дверь. Тощий появлялся будто из ниоткуда по первому зову Холмса, как некий джинн из кувшина, а затем также бесследно исчезал. Раньше мне казалось, что по ночам он приходит и уходит по крыше: Тощий вообще-то очень любил ходить по крышам. Недавно, однако, меня осенило, что он знает о тайном ходе к нам – через соседний дом, но высказывать догадки вслух я не стал. В случае необходимости Холмс сказал бы мне об этом. Излюбленной фразой моего друга была следующая: «Я говорю так много или так мало, как хочу». Иногда он смягчал эти чуточку высокомерные слова дополнением: «В этом и состоит преимущество моего неофициального положения». С годами я понял, что эти довольно вольные для толкования слова означают, что он хочет сохранить за собой полную свободу действий. Бывали случаи, когда он подменял собой прокурора, судью и жюри присяжных, но никакого вреда из этого не проистекало.