Шерлок Холмс и Священный Меч - Томас Фрэнк (1980)

Отыскав стойло Фанданго, я, прежде чем набросить на нее узду, тихо заговорил с лошадью, чтобы она привыкла к моему присутствию. Затем вывел ее из стойла, надел и закрепил седло. Остальные лошади недовольно фыркали и тихо ржали, но я не обращал на них внимания, не без основания надеясь, что меня никто не заметит. А если и заметят, то тоже ничего страшного. Затянув подпругу, я закрепил повод у соседнего стойла, полагая, что стоявшая рядом лошадь, успокоенная видом Фанданго, не будет сопротивляться. Так оно и вышло. Оседлав обеих лошадей, я отвел их обратно в стойла. Вся эта операция заняла не более пятнадцати минут, и когда я постучал с черного хода. Дули, не раздумывая, впустил меня. Испытывая значительное облегчение при мысли о том, что я успешно выполнил первую часть задания, я возвратился в спальню, ожидая сигнала к началу второго акта.

Сидя в кресле, я приготовился к мучительному томлению в неизвестности, которое в подобных ситуациях бывает особенно непереносимым. Еще не так давно я наслаждался мирной атмосферой наших уютных апартаментов на Бейкер-стрит, и вот я уже в Суррее и даже не представляю, с кем мне суждено столкнуться. Дело-то начиналось довольно прозаически! Но внесение покойного отца нашего клиента в список действующих лиц драмы ввело в нее мрачные, даже зловещие мотивы.

Тут я вспомнил об агенте Майкрофта, который умер в нашем присутствии. Это странное событие, казалось, не имело никакой связи с вторжением Дитса в наши апартаменты, но, хорошо зная Холмса, я не сомневался, что он придерживается другого мнения. Все это как будто бы имело весьма отдаленное отношение к пребыванию некоего Джона Г. Ватсона в Суррее, но раздувающиеся ноздри Шерлока Холмса свидетельствовали, что он уже взял след.

Пришлось отмести все эти размышления мыслью о необходимости собраться с силами. Мне вот-вот предстоит действовать, я вскочил и принялся надевать костюм для верховой езды.

Затем, устроившись в кресле поудобнее, я наконец задремал, но тотчас вскочил, заслышав громкий шум. Снаружи доносились громкие обеспокоенные, а затем и полные ужаса крики. В комнату проник запах дыма, и мне даже пришла в голову смехотворная мысль, что это Холмс раскуривает свою трубку. Однако запаха табака я не почувствовал. У лестницы дым стал гуще. Боже праведный! Пожар!

Выбежав из ближайшей ко мне боковой двери, я увидел над конюшнями с рысаками огромные языки пламени. Как ни странно, но в этой суматохе и беготне я остался один. Все обитатели усадьбы отчаянно боролись с огнем, пытаясь спасти редких животных.

Я уже хотел было присоединиться, но во время вспомнил наставления Холмса и кинулся к конюшне для верховых лошадей. Направляясь к Фанданго, я слышал со всех сторон ржание и фырканье, ибо охваченные возбуждением и страхом животные нервно метались по стойлам. К счастью, запах гари ветер относил в сторону, не то они могли бы стать неуправляемыми. Мое появление, казалось, успокоило гнедую кобылу, я вывел ее из стойла, а затем взял за поводья другую лошадь.

С неожиданной для себя ловкостью и силой я вспрыгнул на Фанданго. Двинувшись вперед, повел второе животное за собой. Стоило нам выбраться из конюшни, как Фанданго сразу же почуяла поблизости огонь. Я пустил ее вокруг усадьбы, и она поскакала во весь опор, так взбрыкивая, что у меня стучали зубы. Обогнув усадьбу, мы помчались по главной дороге прочь от Мейзвуда. Я изо всех сил сжал поводья второй лошади: та, впрочем, ни на шаг не отставала.

Затем я попытался управлять трензелем, а в конце концов, схватившись рукой за седельную луку, вдруг непонятно почему вспомнил кличку второй лошади: ее звали Тайна – вполне подходит для Холмса. О Мать небесная, взмолился я, доеду ли я когда-нибудь до него.