Тайный канон Китая. Гуй Гу-цзы. Тридцать шесть стратагем. Сто глав военного канона - Малявин Владимир Вячеславович, Сюань Цзе (2015)

Правитель Цзинь подарил правителю Ю красивого юношу, и с тех пор правитель Ю больше не желал слушать своих советников. Царство Ю погибло вслед за царством Го.

Стратагема тридцать вторая. «Пустой город»

Если пусто у самого —

Сотвори еще большую пустоту[249].

Пусть из собственной трудности у противника

Появится еще большая трудность.

Толкование:

Совсем пустое вдруг кажется совершенно полным: вот наваждение.

Правила для полководца меняются каждый раз.

Не было недостатка в людях, последовавших примеру Чжугэ Ляна.

Смысл стратагемы по «Книге перемен»:

«На рубеже между твердым и мягким». Здесь цитируется толкование к первой черте гексаграммы № 40 Цзе (Разрешение).

В гексаграмме Цзе внизу находится триграмма Вода, а вверху — триграмма Гром. Триграмма Вода, как известно, является символом опасности. Вкупе с нижней иньской чертой она указывает на слабость, почти полную незащищенность позиции собственных войск. Что касается противника, представленного триграммой Гром, то он, напротив, способен на активные и решительные действия. Первая шестерка гексаграммы знаменует, таким образом, большое затруднение в начале военной операции. Между тем, как гласит комментарий к первой черте, слабость в данном случае может легко превратиться в силу, что и засвидетельствовано соседством второй янской черты. Кроме того, первая шестерка согласуется с четвертой девяткой, и эта связь образует стержень всей гексаграммы. Возможность быстрого превращения слабости в силу создает ситуацию, о которой говорится в известном китайском изречении: «когда настоящее становится ложным, ложное становится настоящим», т. е. становится возможным ввести противника в заблуждение посредством двусмысленных символических жестов. Однако чтобы сделать это, необходимо быть очень осторожным и не торопиться извлечь выгоду из своего маневра.

Иллюстрации:

1. Название стратагемы и последняя фраза в толковании указывают на известный эпизод из жизни знаменитого полководца Чжугэ Ляна, жившего в эпоху Троецарствия (первая половина III в.).

Однажды Чжугэ Лян с небольшим отрядом оказался в городе Сичэн, к которому приближалось огромное войско военачальника царства Вэй Сыма И. Не имея сил защищать город и не имея возможности отступить, Чжугэ Лян объявил своим воинам:

— Приказываю снять с городских стен боевые знамена, а всем воинам спрятаться в укромных местах, не шуметь и не двигаться. Нарушившие этот приказ будут казнены на месте.

Засим Чжугэ Лян отрядил несколько воинов, переодетых в гражданское платье, подметать землю у городских ворот, а сам, облачившись в парадное одеяние, поднялся на башню над городскими воротами в сопровождении двух слуг, возжег там благовония и уселся на башне, облокотившись на перила и перебирая струны лютни.

Когда передовой отряд Сыма И приблизился к городу, они увидели настежь распахнутые ворота, где какие-то мирные люди подметали землю, и самого Чжугэ Ляна, который как ни в чем не бывало сидел на башне и наигрывал на лютне. Разведчики не посмели войти в город, опасаясь подвоха, а поспешили назад и рассказали Сыме И о странном «пустом городе».

Сыма И, выслушав донесение разведчиков, только рассмеялся в ответ. Он приказал своим войскам остановиться, а сам поскакал во весь опор к Сичэну. Он увидел на башне Чжугэ Ляна, который непринужденно пел в обществе двух слуг, державших его меч и печать командующего, и людей, которые спокойно мели улицу за воротами. Казалось, город вымер. Внезапно страшное подозрение охватило Сыма И, он поскакал обратно и приказал своим войскам отступать. Младший сын Сыма И сказал отцу:

— Но у Чжугэ Ляна совсем нет войск, чтобы защищать город. Почему же мы отступили?