– Твоего ранга? – с улыбкой переспросил Гревен.

– Мне предлагают пост министра юстиции.

– Понимаю, столь блестящая перспектива ослепила тебя, поэтому пробираться в этих политических потемках и искать выход придется мне. Невозможно представить, какие события могли бы вернуть Бурбонам трон сейчас, когда в распоряжении генерала Бонапарта восемьдесят кораблей и четыреста тысяч солдат. В выжидательной политике самое сложное – определить, когда неустойчивая власть падет; но, друг мой, власть Бонапарта в настоящее время сильна. Возможно, Фуше тебя проверяет, хочет узнать твои истинные замыслы, а затем избавиться от тебя?

– Нет, я полностью уверен в посреднике. И если бы было так, как ты говоришь, Фуше не отправил бы ко мне этих двух горилл; я слишком хорошо их знаю, чтобы подозревать подвох.

– На меня они наводят страх, – сказал Гревен. – Если Фуше тебе доверяет и о проверке речь не идет, то зачем он их прислал? Фуше не стал бы выкидывать такой трюк без причины.

– Это вынуждает меня принять решение! – вскричал Мален. – С Симёзами я никогда не буду знать покоя! Может, Фуше, зная мое положение, не хочет их упускать, намереваясь подобраться через них к Конде?

– Что ж, старина, при Бонапарте владельца Гондревилля никто не потревожит.

И тут в густой листве липы Мален заметил ружейное дуло.

– Я не ошибся, это был сухой щелчок заряжаемого ружья, – сказал он Гревену, прячась за толстое дерево.

Встревоженный внезапным движением друга, нотариус последовал за ним.

– Это Мишю, – проговорил Гревен, – я вижу его рыжую бороду.

– Не подадим виду, что испугались, – сказал Мален, медленно удаляясь от опасного места. – Что он имеет против новых владельцев усадьбы? Совершенно ясно, что целился он не в тебя. Если он нас подслушал, придется заказать по нему заупокойную службу… А нам разумнее было бы выйти в поле. Кто, черт подери, мог знать, что шпионы прячутся даже на деревьях?

– Век живи – век учись, – изрек нотариус. – И все-таки он был далеко, а мы разговаривали шепотом.

– Нужно будет сказать о нем пару слов Корантену, – отвечал Мален.

Глава 4

Маска сброшена

Вскоре после этого Мишю вернулся домой, бледный и встревоженный.

– Что-то случилось? – спросила у него испуганная жена.

– Нет, – ответил он, увидев Виолетта, чье присутствие стало для него совершеннейшей неожиданностью.

Мишю взял стул, спокойно уселся у камина и швырнул в огонь листок бумаги, который извлек из жестяной коробки, в каких солдаты обычно носят документы. Марта вздохнула свободно, как человек, сбросивший наконец с плеч огромный груз. Виолетту все это показалось любопытным. Управляющий с восхитительным хладнокровием положил карабин на каминную полку. Марианна и мать Марты пряли при свете лампы.

– Идем, Франсуа, – обратился Мишю к сыну. – Пора в кровать. Хочешь ты спать или нет?

Он схватил сына и вынес его из комнаты.

– Спустишься в погреб, – зашептал он мальчику на ухо, когда они были уже на лестнице, – возьмешь две бутылки маконского, примерно треть из каждой выльешь и дольешь коньяком, что стоит на полке. Потом возьмешь бутылку белого и разбавишь коньяком наполовину. Сделай все как следует и поставь эти три бутылки на пустую бочку – ту, что стоит у входа в погреб. Когда я открою окно, выходи из погреба, седлай мою лошадь и поезжай в Пото-де-Гюё. Там жди меня.

Вернувшись в комнату, Мишю сказал:

– Вот постреленок, никак его не уложишь! Хочет делать то, что и взрослые, – все видеть, слышать, знать. Дурной пример вы подаете моим домочадцам, папаша Виолетт!

– Господь с вами! – вскричал крестьянин. – Надо же, как вы сегодня разговорились! Обычно из вас слова не вытянешь…