Луна для бездольных - О'Нил Юджин

Джози(ужас в ней отступает, возвращается любовь, сострадание и желание защитить. Она придвигается к нему и говорит сбивчиво). Не надо, Джим… Не говори… что боюсь дотронуться… Это… Неправда. (Кладет руку ему на плечо.)

Тайрон(словно не слышал – с тоской). Хотел бы поверить в спиритскую чушь. Сказал бы ей: от тоски по тебе, не мог простить, что бросила меня…

Джози. Джим! Ради бога!

Тайрон(не слыша). Она бы поняла и простила, как думаешь? Она всегда прощала. Она была простая, добрая, чистая душа. Она была прекрасная. Ты такая же в душе. Поэтому тебе и рассказал. (Вдруг – цинично и грубо.) Ошибка. Дурь. Не слушай. Пора мне двигаться. Не нравится мне твоя луна, Джози. Она реклама прошлого. (Декламирует с насмешкой.)

«Влияние луны. Она, как видно,

Не в меру близко подошла к земле

И сводит всех с ума».

(Завозился.) Успею на последний трамвай до города. Там будет какой-нибудь кабак открыт, и пьяный смех. Мне нужен смех. (Хочет подняться.)

Джози(обхватывает его и усаживает. Возбужденно). Нет. Не пойдешь! Не пущу! (Обнимает. Мягко.) Джим, дорогой, я поняла. И горжусь, что ты пришел ко мне, поверил, что люблю тебя. Что я одна на белом свете пойму тебя и прощу. Я простила!

Тайрон(опять опускает голову ей на грудь – просто). Спасибо, Джози. Я знал, что ты…

Джози. Как и она прощает, слышишь? Любит, понимает и прощает!

Тайрон(просто). Да, я знаю, она… (Замолк.)

Джози(склоняется над ним с материнской нежностью). Да. Не уходи, милый. Тебе не смех в кабаке нужен. А поплакать у нее на груди и попросить прощения. (Лицо у него искажено. Он прячет его у нее на груди и рыдает. Она обнимает его еще крепче и, глядя на луну, ласково говорит.) Она слышит. Я вижу ее в лунном свете, ее душа укутана в него, как в серебряную одежду. И знаю, меня она тоже поняла и простила, на мне ее благословение. (Пауза. Рыдания его затихают. Она смотрит сверху на его лицо и успокаивает, как ребенка.) Ну, всё. Всё. (Он смолк, и она продолжает, тоном ласкового выговора.) Тоже хорош – хотел уйти от меня, когда ночь только началась, а я тебе обещала, что она будет не такая, как все другие. И не поползет за грязным окном рассвет, а разгорится в небе, как Господне обещание покоя для усталой души. (Слегка улыбается удивленно.) Слыхал, Джим? Я, наверно, поэт. Кто бы мог подумать? Что творит любовь с человеком! (Пауза. Джози смотрит на него сверху. При свете луны его лицо у нее на груди выглядит изможденным и бледным. Спокойным, обессиленным – это смертный покой. Она на секунду пугается. Потом, сообразив, тихо шепчет.) Уснул. (Воркует, баюкает.) Вот и хорошо. Спи спокойно, милый. (Вдруг страдальчески, с тоской.) Джим, Джим, моя любовь еще могла бы спасти тебя… если бы сильно была нужна. (Качает головой.) Нет. Не будет этого. (Она переводит взгляд с его лица на небо. Она устала, вид у нее убитый. С вымученной улыбкой.) Господи прости, хороший конец всем моим хитростям: сижу, прижавши мертвеца к груди, и луна глупой мордой ухмыляется сверху – вот ей потеха!

Занавес

Действие четвертое

Декорация та же, что в третьем действии. Светает. Небо чуть порозовело слева, на востоке, возвещая восход солнца.

Джози по-прежнему сидит на ступеньке, обняв Тайрона, как будто и не двигалась. Он спит, головой на ее груди. Лицо у него по-прежнему изнуренное, застывшее, как у мертвеца. У Джози – отрешенно-скорбное. Тело ее устало, обмякло. Просидеть несколько часов неподвижно, боясь его разбудить, даже для нее, при всей ее силе, – это чересчур.

В тусклом свете зари они представляют собой трагическую картину: большая печальная женщина прижимает к груди измученного, уже немолодого пьяницу, как ребенка.