Двор Тумана и Ярости - Маас Сара

— Я был скован цепью в грязи, вынужденный наблюдать за тем, как они сражались. Наблюдать, как Юриан наносит мой смертельный удар. Только она убила его. Я наблюдал за тем, как она вырвала его глаз, отрезала палец, и, когда он лежал неподвижно, потащила его обратно в лагерь. Затем я слушал, как она медленно, день за днем разрывала его на куски. Его крики не имели конца. Она так сосредоточилась на его пытках, что не заметила прибытие моего отца. В порыве паники она убила Юриана, чтобы не увидеть то, как он станет свободным и спасется бегством. Таким образом, отец спас меня и сказал своим людям, сказал Азриэлю оставить ясеневые пики в моих крыльях в качестве наказания за то, что меня поймали. Я был так сильно ранен, что целители сообщили, что я никогда не смогу летать вновь, если попытаюсь сражаться до того, как мои крылья исцелятся. Я был вынужден вернуться домой для восстановления в то время, как велись финальные битвы.

Они заключили Договор, и так была возведена Стена. Мы давным-давно освободили рабов Ночного Двора, поскольку не доверяли наши секреты людям, не тогда, когда они размножались так быстро и с такой периодичностью, что мои предки не могли управлять их сознаниями одновременно. Но, тем не менее, наш мир изменился. Война изменила нас всех. Кассиан и Азриэль вернулись другими; я вернулся другим. Мы пришли сюда — в этот домик. Я все еще был ранен, поэтому они несли меня сюда между собой. Мы оставались здесь, когда прибыли вести об окончательных условиях Договора. Они остались со мной, когда я истошно кричал звездам, что Амаранта за все, что она сотворила, за каждое совершенное ей преступление, так и останется безнаказанной. Что Король Хайберна останется безнаказанным. Поговаривали, что для всех — по обе стороны, произошло слишком много убийств, чтобы взывать к правосудию. Даже мой отец отдал мне приказ отступать — готовиться к будущему совместному сосуществованию. Но я никогда не прощал Амаранту за то, что она сделала с моими воинами. И я также никогда об этом не забывал. Отец Тамлина — он был ее другом. И когда мой отец убил его, я был черт побери таким самодовольным, надеясь, что она вероятно будет иметь хоть слабое представление того, что я чувствовал, когда она убила моих солдат.

Мои руки тряслись, когда я помешивала суп. Я никогда не знала… никогда бы не подумала…

— Когда спустя несколько веков Амаранта вернулась к этим берегам, я все еще хотел убить ее. Самой ужасной частью было то, что она не знала, кем я был. Она даже не помнила, что я был сыном Высшего Лорда, которого она держала в плену. Для нее, я был всего лишь сыном мужчины, который убил ее друга — я был всего лишь Высшим Лордом Ночного Двора. Другие Высшие Лорды были убеждены, что она желала мира и торговых отношений между нами. Лишь Тамлин не доверял ей. Я ненавидел его, но он знал лично Амаранту — и если он не доверял ей… Я знал, что она не изменилась.

Поэтому я планировал убить ее. Я никому ничего не рассказал. Даже Амрен. Я позволил Амаранте думать, что был заинтересован в сотрудничестве, в альянсе. Я решил отправиться на празднество в Подгорье для всех дворов, чтобы отпраздновать наше торговое соглашение с Хайберном… и когда она бы опьянела, я бы проник в ее разум, заставил признаться в каждой лжи и преступлении, что она совершила, а затем превратил бы ее мозг в жидкость до того, как кто-либо смог бы отреагировать. За это я был готов идти на войну.

Я повернулась, прислонившись к кухонным шкафчикам. Рис смотрел на свои руки, словно эта история была книгой, которую он читал.

— Но она думала быстрее — действовала быстрее. Ее тренировали против такой категории навыков как у меня, и она имела мощные ментальные щиты. Я был так занят, пробираясь сквозь них, что и не подумал о напитке в своей руке. Я не хотел, чтобы Кассиан, Азриэль или кто-либо еще был там в ту ночь, стал свидетелем того, что я должен был сделать — поэтому не было никого, кто потрудился бы проверить мой напиток.