Двор Тумана и Ярости - Маас Сара

Моя голова пульсировала, и я взглянула на серебряный чайник, дымящийся в центре стола. Чашка чая…

— Я думала, что здесь всегда будет темно, — сказала я, стараясь не смотреть так отчаянно на этот живительный чай так рано утром.

— Мы находимся в одном из трех Солнечных Дворов, — сказал он, изящным жестом предлагая мне присесть. — Наши ночи куда прекраснее, закаты и рассветы изумительны, но мы все еще подчиняемся законам природы.

Я скользнула в роскошное мягкое кресло напротив него. Его туника была расстёгнута у шеи, открывая кусочек загорелой груди.

— А другие Дворы могут этого не делать?

— Природа Сезонных Дворов, — ответил он, — связана с их Высшими Лордами, чья магия и воля сохраняют вечную весну, зиму, осень или лето. Так было всегда — такой своеобразный вид утопии. Но Солнечные Дворы — Дневной, Рассветный и Ночной — у них… более символическая природа. Мы можем быть могущественными, но даже нам не под силу изменить путь и силу солнца. Чаю?

Солнечный свет танцевал вдоль изгибов серебряного чайника. Я сдержала страстный кивок и вместо этого сдержанно наклонила голову.

— Но ты увидишь, — продолжил Рис, наполняя для меня чашку, — что наши ночи — это удивительное зрелище, настолько завораживающее, что некоторые люди моей земли встают на заходе солнца и ложатся спать с рассветом, только для того, чтобы жить под звездным светом.

Я добавила немного молока в чай, наблюдая за светлым и темным водоворотом в чашке.

— Почему здесь так тепло, когда вокруг во всю бушует зима?

— Магия.

— Очевидно. — Я отложила чайную ложку и немного отпила, наслаждаясь горячим и богатым вкусом. — Но почему?

Рис смотрел на ветер, который бил верхушки гор.

— Вы отапливаете свои дома зимой — почему я не могу делать так же? Признаю, я не имею понятия, почему мои предки построили дворец, подходящий для Летнего Двора посреди горного хребта, который даже теплым нельзя назвать с натяжкой, но кто я такой, чтобы спрашивать?

Я сделала еще несколько глотков, головная боль немного ослабла, и я даже посмела положить себе несколько фруктов из стеклянной тарелки.

Он следил за каждым моим движением. А потом тихо сказал:

— Ты похудела.

— Ты копаешься в моей голове, когда тебе вздумается, — сказала я, накалывая кусочек дыни на вилку. — Не могу понять, почему ты так этим удивлен.

Его взгляд не просветлел, хотя эта улыбка вновь заиграла на его чувственных губах, без сомнения — его любимая маска.

— Я лишь изредка это делаю. И ничего не могу поделать, если ты сама посылаешь сигналы через эту связь.

Я подумывала не задавать вопросов, что и сделала вчера, но…

— Как это работает — эта связь, которая позволяет тебе видеть, что творится у меня в голове?

Он сделал глоток чая.

— Думай об этой связи, как о мосте между нами — и на каждой стороне есть дверь, которая ведет в наши разумы. Щит. Мой врожденный талант позволяет мне проникать сквозь мысленные щиты всех, кого я пожелаю, с или без этого моста — за исключением, очень, очень сильных или очень натренированных щитов, которые плотно закрыты. Как у человека, врата в твой разум были распахнуты передо мной. Но как у Фэ… — он пожал плечами. — Иногда ты подсознательно держишь щит, но иногда, когда эмоции зашкаливают, твой щит исчезает. А, порой, когда эти щиты открыты, ты стоишь у ворот своего разума и кричишь свои мысли через мост ко мне. Иногда я их слышу; иногда нет.

Я нахмурилась, сильно сжав вилку.

— И как часто ты проникаешь в мои мысли, когда мои щиты ослаблены?

Веселье исчезло с его лица.