Двор Тумана и Ярости - Маас Сара

Двойные щиты красного и синего цвета слились, шипя, и ударили по остальным воздушным силам. Тела и крылья рвались, кости таяли…

Пока их руки, заключенные в камень, не начали падать с неба. Только руки. Стучащие по крышам домов, падающие в воду. Это всё, что от них осталось — так два иллирийских воина пробивали себе путь.

Но бесчисленное множество существо уже приземлилось. Слишком много. Крыши домов были вырваны, двери сломаны, поднимались, а затем стихали крики…

Эта атака была не для того, чтобы захватить город. Она была призвана его уничтожить.

И расстилавшаяся передо мной на расстоянии всего нескольких кварталов Радуга Велариса тонула в крови.

Туда стекались Аттор и ему подобные.

Как будто королевы сказали ему, куда наносить удар. Туда, где Веларис будет наиболее уязвим. В самое его сердце.

От огня шла рябь, черный дым окрасил небо…

Где же Рис, где же мой мейт…

На другой стороне реки снова раздался грохот.

И это были не Кассиан или Азриэль, которые вели бой по ту сторону реки. Это была Амрен.

Её тонким рукам было нужно лишь показать на цель, и солдаты падали. Падали так, словно их подводили собственные крылья. Они врывались на улицы, падали, задыхались, царапали себя и визжали — так же, как визжали горожане Велариса.

Я повернулась к Радуге в нескольких кварталах от меня. Она оставалась беззащитной.

Улица передо мной была пустой, единственный безопасный путь сквозь ад.

Женщина кричала внутри квартала художников. И я знала, куда мне идти.

Я взяла свой иллирийский клинок и рассеялась в горящую и покрытую кровью Радугу.

Это был мой дом. Это были мои люди.

И если я умру, защищая их, защищая тот маленький кусочек мира, где процветало искусство…

Так тому и быть.

И я стала тьмой, тенью и ветром.

Я рассеялась на край Радуги как раз в тот момент, когда солдаты Хайберна окружили её дальний угол, рассыпаясь по бульвару возле реки, громя кафе, в которых я отдыхала и смеялась. Они не замечали меня до тех пор, пока я не оказалась прямо над ними.

Пока мой иллирийский клинок не прошёл сквозь их головы, вонзаясь в одну за другой.

Шестеро пали на моём пути, и когда я остановилась у подножия Радуги, глядя на огонь, кровь и смерть, я подумала — много. Слишком много солдат.

У меня ничего не выйдет, я никогда не смогу перебить их всех…

Но там была девушка с тонкой зеленой кожей, держащая старый ржавый кусок трубы у своего плеча. Она защищала свою территорию — магазин-галерею. Люди, спрятавшиеся в её магазине, плакали.

Перед ними, смеясь над юной Фэ, над её поднятым куском металла, кружком собрались пятеро крылатых воинов. Они играли с ней, дразнили её.

Но она всё равно держала оборону. Всё равно её лицо не обмякло. Вокруг неё были разрушенные картины и гончарные изделия. И всё больше солдат приземлялись, ломали и грабили…

На другой стороне реки снова раздался громкий звук. Было ли это дело рук Амрен, Азриэля или Кассиана, я не знала.

Река.

Три солдата заметили меня на холме. Понеслись ко мне.

Но я бежала быстрее обратно к реке у основания холма, к поющей Сидре.

Я добралась до края причала — река уже была наполнена кровью — и изо всех сил ударила по нему ногой.

И, словно в ответ, Сидра поднялась.

Я уступила силе, дрожащей внутри моих костей, крови и дыхании. Я стала Сидрой, глубокой и древней. И подчинила её своей воле.

Я подняла свои клинки, заставляя реку подняться, придавая ей форму, выковывая её.

Солдаты Хайберна замерли в страхе смерти и прекратили преследование, когда я повернулась к ним.

Водяные волки появились из-за моей спины.

Солдаты развернулись, убегая.

Но мои волки были быстрее. Я была быстрее и бежала с ними, словно вожак стаи.

Волк за волком выпрыгивали из Сидры, такие же огромные, как и тот, кого я однажды убила. Они наполняли улицы и мчались вперёд.