Носорог для Папы Римского - Лоуренс Норфолк (1996)

«Вытащите их оттуда за уши!» – командует своим людям Петруччи[67]. Вот волокут Сальвиати[68]. Петруччи хватает его за волосы, плюет в лицо. Солдаты бьют лежащего Франческино ногами. Здоровой рукой он поддерживает сломанные пальцы другой. Появляются веревки. Несчастные молят о пощаде. Франческино мочится в штаны.

«К окну их!» – приказывает Петруччи. Узлы завязаны, заговорщики отбиваются, кричат. Пинки и удары солдат не в состоянии их усмирить. Обоих заговорщиков тащат к окнам, они в ужасе вопят.

«Выбрасывайте!» – командует Петруччи. Веревки дергаются дольше, чем обычно, и, выглянув из окна на трупы повешенных, Петруччи видит, что Сальвиати в отчаянной попытке удержаться впился зубами в шею своего напарника. К концу недели из окон дворца Синьории свисали уже семьдесят подвешенных за ноги предателей. Якопо Пацци тоже поймали – притащили обратно в город, пытали и повесили. Мальчишки выкопали его труп и за шею проволокли по улице до самого моста Рубиконте, а оттуда сбросили в реку, и воды Арно несли его, лицом вверх, до Броцци. Со всех мостов, по всему течению реки – до самой Пизы, – на него сбрасывали отбросы, и он плыл в окружении нечистот, меж тем как лицо его уже наполовину склевали птицы. Флорентинцы судачили, что Якопо призывал себе на помощь самого дьявола, но и дьявол его отверг. Лоренцо отослал Джованни и Джулио в монастырь в Камальдоли. Джованни и Джулио[69] – кузены, совсем малыши, недавно ходить научились.

И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее [70]. Святой Петр – мешок из кожи, наполненный костями и кровью, – болтается кверх ногами на кресте, воздвигнутом в цирке Нерона.

Дельфинио подсматривает из верхнего окна за настоятелем аббатства Пассиньяно и приором Капуи – те прогуливаются по саду. Они увлечены разговором, прохаживаются степенно, время от времени кивают друг другу – видно, соглашаясь со сказанным. Дельфинио удовлетворен. Аббат остановился, повернулся, Дельфинио отпрянул от окна. Слышится гнусавый голос приора, но слов не разобрать. Что-то в последнее время слух начал сдавать, хотя в остальном Дельфинио возраста не чувствует. Голос у аббата пониже, побасовитей, – наверное, у них опять религиозный диспут. Наверное, они действительно большие приятели, какими и выглядят. Дельфинио подождал, пока они снова не увлекутся беседой, и опять выглянул в окно. Монастырский сад граничит с садом фруктовым, монастырь стоит на холме, под его пологим склоном – луга, на которых пасутся медлительные, мирные коровы. Аббат и приор уже миновали монастырский сад, вошли под сень фруктовых деревьев. Их жесты становятся более размашистыми – наверное, диспут перешел в спор. Аббат вдруг останавливается и хватает приора Капуи за капюшон. Дельфинио быстро спускается по лестнице, выбегает в крытую галерею. Аббат гоняется за приором среди яблонь. Дельфинио кричит, но они не слышат. Подхватив полы рясы, Дельфинио мчится через сад. Под ногами хрустит падалица. К дальнему лугу, к коровам, бежит приор Капуи, за ним несется аббат, приор вопит. Вдруг оба останавливаются. Дельфинио, добежав до края сада, видит, что аббат повалил приора и уселся на него верхом. Дельфинио прибавляет скорости. Коровы с тревогой наблюдают, как аббат Пассиньяно, чьи руки испачканы по локоть, мажет физиономию приора Капуи коровьим навозом.

«Глупцы!» – Дельфинио награждает аббата увесистыми шлепками, тот ревет так же громко, как и приор. Дельфинио продолжает, пока аббат не отстает от приора.

«Это Джулио виноват!» – кричит аббат.

«Джованни первым начал! – рыдает приор. Дельфинио вытирает навоз с лица мальчишки. – Это все Джованни!»

«Молчать!» – приказывает Дельфинио, и все трое в полнейшем молчании направляются назад, к монастырю.

«Джулио сказал, что мне никогда не стать Папой.[71] Потому что голова у меня слишком большая…»

Дельфинио отвешивает Джулио подзатыльник.