Волшебник Земноморья (сборник) - Урсула Ле Гуин (1968, 1970, 1972)

– Если пойдешь в прежнем направлении, то так или иначе продолжишь свое бегство, и куда бы ты ни попал, везде встретишь опасности и зло, ибо это зло направляет тебя и само следует за тобой по пятам. Свой путь избирать должен ты сам. Ты сам должен начать поиски того, кто тебя ищет. Должен начать охоту на собственного преследователя.

Гед молчал, слушал.

– Когда-то на берегу реки Ар я дал тебе имя, – сказал старый волшебник, – на берегу той реки, что рождается высоко в горах и впадает в море. Человеку хотелось бы увидеть цель, к которой он движется, но увидеть ее он не может, пока не повернет назад, пока не вернется к своим истокам, не сохранит память о них в душе своей. Если он не хочет стать щепкой, бессильной в водах несущего ее ручья, то должен сам стать ручьем, стать сильнее влекущего его течения – и пройти путь от истоков до устья на берегу моря. Ты вернулся на Гонт, ты вернулся ко мне, Гед. Так заверши же круг, найди сокровенный источник и то, откуда он черпает свои силы. Там – твоя надежда и твое могущество.

– Там, Учитель? – в ужасе спросил Гед. – Но где?

Огион не ответил.

– Если я поверну назад, – помолчав, сказал Гед, – если я, как ты говоришь, начну охоту на своего же преследователя, то охота эта, по-моему, будет недолгой. Ведь главное желание Тени – встретиться со мной лицом к лицу. И она дважды уже делала это и дважды одерживала надо мной верх.

– Третий раз – волшебный, – заметил Огион.

Гед медленно обвел глазами знакомую комнату.

– Но если она полностью подчинит меня себе, – сказал он, споря то ли с Огионом, то ли с самим собой, – то овладеет и моими знаниями, и моей силой. Она воспользуется ими. Пока что она угрожает мне одному, но тогда, моими руками, она станет вершить страшное зло.

– Это так. Но только если она победит тебя.

– А если я снова стану спасаться бегством, она, конечно же, отыщет меня снова… К тому же силы мои истощены… – Гед задумался; потом вдруг резко повернулся и встал перед магом на колени. – Я встречался с великими волшебниками, я достаточно долго прожил на Острове Мудрых, но только ты – мой настоящий Учитель, Огион. – В голосе его звучала любовь и какая-то мрачная радость.

– Хорошо, – сказал Огион, – что ты это понял. Лучше поздно, чем никогда. Но придет еще время, и ты сам станешь моим учителем… – Он встал, подкинул в камин дров и, когда пламя разгорелось, повесил над огнем чайник; потом накинул куртку из овчины и сказал: – Пойду посмотрю, как там мои козы. А ты пока последи за чайником, парень.

Он вернулся, весь занесенный снегом, и долго отряхивал свои меховые сапоги. С собой он принес длинную тисовую дубинку и всю вторую половину короткого зимнего дня и еще после ужина старательно строгал ее ножом, при свете лампы отделывал шлифовальным камнем, нашептывал какие-то заклятия и бесконечное число раз проводил рукой по гладкой деревяшке, нащупывая невидимые глазу огрехи. За работой Огион несколько раз принимался что-то напевать. Гед, еще не совсем окрепший, начинал дремать под эти песни, и ему казалось, что он снова стал ребенком, снова живет в хижине тетки-ведьмы в Десяти Ольховинах, а ночь кругом снежная, в темноте виден лишь огонь в камине, воздух в теткином доме пропитан запахами трав и дыма… Гед далеко-далеко уносился на крыльях сна под те протяжные волшебные песни, что пел Огион, а пел он о героях древности, что боролись с темными силами и побеждали или погибали со славой в бою.

– Ну вот, – сказал наконец Огион и протянул Геду готовый посох. – Верховный Маг после окончания Школы дал тебе тисовый посох. Хороший выбор. Я с ним согласен. Сначала я хотел сделать из этой дубинки стрелу для большого лука, но так, пожалуй, будет лучше. Спокойной ночи, сынок.

У Геда не хватило слов, чтобы выразить Учителю свою благодарность. Он повернулся и пошел в свой альков. Огион, глядя ему вслед, сказал – но так тихо, что Гед услышать не мог: