Он свое получит - Джеймс Хедли Чейз (1955)

– Ты прав, – сказала она. – Я и своей-то жизнью распорядилась нелучшим образом, а тебя поучаю… Прости.

Он вдавил окурок в пепельницу и тут же взял новую сигарету.

– Ладно, проехали. – Гарри подошел и сел рядом с ней на диван. – Я сам напросился. Даже старую вонючку винить не имею права. Что ему оставалось делать? Надо быть последним идиотом, чтобы клюнуть на эту белую мышь! И от этого страдаешь ты, Глори. Не будет больше ни обедов, ни походов в кино. Наверное, ты должна указать мне на дверь. Что теперь от меня толку!

Сердце ее сжалось. Вероятно, он все же хочет избавиться от нее и выдумал всю эту историю, чтобы легче было расстаться.

– Нисколько я не страдаю, – ответила она. – Мне нужен ты сам, а не твои обеды и кино.

Он усмехнулся, но она видела, что ему приятно слышать все это.

– Когда ты смотришь на меня такими глазами, я почти готов верить тебе…

– Ты должен мне верить! – Она встала, закурила сигарету. «Не стоит выдавать свои чувства, это может отпугнуть его»… И, после паузы, продолжала: – Говорят, что вдвоем жить дешевле, чем поодиночке. Хочешь переехать ко мне, Гарри? – Она ждала ответа, и сердце бешено колотилось. «Он откажется, конечно же откажется…»

– Переехать к тебе? Ты что, серьезно? – спросил он в недоумении. – А я как раз подумывал, что не мешало бы подыскать жилье подешевле. Теперь я не смогу снимать такую дорогую квартиру, как прежде. Ты действительно хочешь, чтобы я к тебе переехал?

– Конечно. Почему бы нет? – Она отвернулась, чтобы он не видел, как слезы застилают ей глаза. Даже теперь, без денег, без работы, без всяких перспектив, он был для нее дороже и нужней всего на свете.

– Ну, не знаю… – протянул Гарри и потер подбородок. – Люди подумают, что я живу за твой счет. И потом: не будем ли мы действовать друг другу на нервы? Я вовсе не ангел, и со мной не так-то просто ладить. Ты уверена, что хочешь этого?

– Да.

Он никак не мог понять, почему так дрожат ее плечи. Потом подошел и посмотрел в глаза:

– Э-э-э, Глори… Да ты никак плачешь? Чего ты плачешь?

– Сама не знаю, – сказала она, высвободилась из его объятий и достала платок. – Наверное, потому, что мне больно, когда у тебя неприятности, Гарри. – Она взяла себя в руки и улыбнулась. – Ну так что, переезжаешь?

– Да. Ты очень добра ко мне, Глори. Я найду работу. Что-нибудь да найду, чтобы нам хватало на жизнь… Слушай, может, мне прямо сейчас поехать к себе и собрать вещи? Ничего, если я перееду прямо сегодня?

– Конечно. – Она обвила руками его шею. – Я так рада, Гарри! Я еду с тобой. Я мастак складывать вещи. А потом мы заложим что-нибудь и отметим это событие, о’кей?

– Будь спокойна! – Он улыбнулся. – Я уже вижу, как мы живем с тобой вдвоем. Нам будет хорошо, детка, увидишь.

II

Неделю спустя в начале девятого утра Глория вышла из ванной в спальню, где спал Гарри. Она старалась двигаться как можно тише, чтобы не разбудить его. Присела на пуфик перед трюмо и стала расчесывать волосы.

«Только когда живешь с человеком вместе, начинаешь узнавать его по-настоящему», – размышляла она, глядя на отражение Гарри в зеркале. Эксперимент с переездом превзошел все ожидания, однако сам Гарри беспокоил ее. Он уверял, что подыщет работу, чтобы вдвоем было на что жить, однако, похоже, вовсе не собирался ничего искать. Это ей удалось устроиться маникюршей в отель «Звезда» в двух кварталах от дома. Она получала там не больше пятнадцати-двадцати долларов в неделю, но все лучше, чем ничего.

Ей хотелось, чтобы Гарри занялся поисками работы более серьезно. Он редко поднимался с постели раньше одиннадцати и всю первую половину дня просиживал в кресле с карандашом и газетой в руках, изучая объявления по найму. Отмечал два или три и во второй половине дня выходил посмотреть, что предлагают. Возвращался после шести, сердитый и угрюмый, и говорил, что не собирается вкалывать за какие-то несчастные тридцать долларов в неделю.