Он свое получит - Джеймс Хедли Чейз (1955)

– Стоит поступить на какую-нибудь работу, Глори, – говорил он ей, – и ты пропал. У тебя сразу появляется психология тридцатидолларового человечка. Я заслуживаю лучшей участи.

Но она знала, что это просто отговорки. Теперь она понимала, что авиация была для него всем и он никак не может заставить себя поступить на работу, которая лишила бы его последнего шанса вернуться на летное поле.

Но еще больше не нравились ей его отношения с местными лавочниками. «Он поступает почти как жулик, как бесчестный человек», – с тревогой думала она. Он не зарабатывал ни цента, однако каждую пятницу, возвратившись из отеля домой, она обнаруживала на кухонном столе пакет, полный разной снеди, мяса на целую неделю и две непременные бутылки виски.

– Но, Гарри, нельзя же до бесконечности набирать в долг! – протестовала она. – Кто будет оплачивать счета? Ведь рано или поздно придется платить.

Он смеялся.

– Пусть я неудачник по части поисков работы, зато настоящий гений по части выколачивания товара в кредит! Если эти простаки запросто выдают продукты, нам-то чего беспокоиться? Они пребывают в уверенности, что я единственный наследник богатого дядюшки, который вот-вот отдаст концы. Я сказал им, что дядюшка тянет на сорок тысяч и практически все наследство отойдет ко мне. Если они такие дураки, что верят этой байке, мне что за дело? И потом, я не собираюсь жить за твой счет. Ты платишь за квартиру, я приношу еду. Пока это все, чем я могу помочь.

Ее беспокоило также и то, что он часто бывал угрюмым и молчаливым. Потом сообразила: периоды депрессии совпадали с днями его рейсов. С теми днями, когда он выводил самолет на взлетную полосу и вел его в Сан-Франциско. Она догадывалась, как Гарри скучает и по своей «птичке», и по ребятам, с которыми летал, хотя сам он никогда не говорил ей об этом.

Глория попыталась уговорить его сходить на аэродром и повидаться с ребятами.

– Никогда! – воскликнул он и весь вспыхнул. – Ребята уважали меня. Теперь они наверняка считают меня полным дерьмом. Нет, им неохота со мной встречаться. Уверен.

Она отложила щетку, встала и сняла халат. Потом скользнула в платье и, когда стала застегивать крючки, почувствовала на себе взгляд Гарри. Она улыбнулась:

– Принести тебе кофе? У меня еще есть время.

– Нет, спасибо. Встану и сварю себе сам, попозже. – Он потянулся за сигаретой и медленно сел. – Знаешь, Глори, я все глядел на тебя, пока ты расчесывала волосы. Похоже, жизнь со мной пошла тебе на пользу. – Он усмехнулся. – Ты выглядишь моложе, красивее, счастливее. На тебя и посмотреть сейчас приятно.

Она знала: он говорит правду. Она действительно чувствовала себя счастливее и моложе, но могла быть еще счастливее, если бы в его душе воцарился мир и покой. И она подумала: «Вот сейчас самый подходящий момент поговорить».

– Я бы очень хотела сказать то же самое о тебе, Гарри. Но ты не выглядишь счастливым. И это меня огорчает.

Он отвел глаза:

– Нашла из-за чего огорчаться. Ничего, скоро войду в норму. Все утрясется.

Она присела на край кровати, поближе к нему.

– Думаю, если ты в самом скором времени не устроишься на работу, тебе все опротивеет, и прежде всего мой вид.

– Не болтай ерунды. Уж что-что, а твой вид мне никогда не опротивеет. – Он задумчиво посмотрел на нее, словно решая, стоит говорить дальше или нет, потом спросил: – Скажи, ты не против махнуть со мной в Париж, Лондон и Рим?

– О-о, Гарри, я и мечтать об этом не смею… – растерянно сказала она. – Это было бы чудесно, но какое отношение имеют к нам Париж, Лондон и Рим, скажи на милость?

– А ты не против иметь миллион долларов? – спросил он и сжал ее запястье.

– Конечно не против. А тебе не хотелось бы стать президентом Соединенных Штатов? – парировала Глория и усмехнулась. Усмешка получилась вымученной. Она подметила в его глазах странное выражение и почему-то испугалась.