Последнее слово техники - Иэн Бэнкс (1990, 1991)

Они пошли по маленькой деревянной пристани к выложенной камнем тропинке среди песка, направляясь в тень деревьев, синих и пурпурных. Громадные распушенные кроны – темные массы на фоне бледно-голубого неба – шевелились от порывов теплого ветерка. От верхней части серебристо-белых стволов исходил тонкий аромат. Несколько раз на тропинке появлялись другие люди, и тогда автономник поднимался к вершинам деревьев.

Мужчина и женщина прошли по залитым солнцем проходам между деревьями и наконец оказались у большого озера, в воде которого отражались с два десятка белых строений; у деревянного причала стоял небольшой обтекаемый гидроплан. Пройдя между зданиями, они поднялись по ступенькам на балкон, выходивший на озеро и узкий канал, который вел в лагуну на дальней стороне острова.

Сквозь кроны деревьев пробивались солнечные лучи. По веранде, маленькому столику и двум гамакам скользили тени.

Он предложил Сма сесть на один из гамаков. Появилась девушка-служанка, и он попросил принести ланч на двоих. Когда служанка ушла, к ним подплыл Скаффен-Амтискав и приземлился на парапете веранды, прямо над озером. Сма устроилась в гамаке поудобнее.

– Это и правда твой остров, Закалве?

– Гмм… – Он оглянулся с неуверенным видом, потом кивнул: – О да, мой.

Скинув сандалии, он плюхнулся на другой гамак и стал слегка покачиваться, потом взял с пола бутылку и с каждым качком гамака принялся разливать вино по двум стаканам, стоявшим на столике. Закончив, он качнулся посильнее, чтобы передать один из стаканов женщине.

– Спасибо.

Отхлебнув вина, он закрыл глаза. Сма разглядывала стакан на его груди, который он придерживал рукой, следя за тем, как вяло покачивается коричневатая жидкость, а потом перевела взгляд на его лицо. Нет, он не изменился. Волосы – чуть более темные, чем ей помнилось, – были убраны с широкого загорелого лба и связаны сзади в конский хвост. Судя по внешнему виду, он, как и всегда, был в форме. И конечно, ничуть не постарел, потому что возраст его оставался неизменным – это являлось частью платы за услуги.

Глаза его медленно открылись; он посмотрел на женщину, медленно растягивая рот в улыбке. Пожалуй, глаза стали старше – так показалось ей. Но это впечатление могло быть ошибочным.

– Ну так что, Закалве, – сказала она, – играем здесь в игрушки?

– О чем ты, Диз?

– Меня прислали за тобой. Они хотят, чтобы ты сделал для них еще кое-что. Ты, видимо, уже догадался, так что скажи, попусту я трачу время или нет. Нет никакого желания тебя уговаривать…

– Диз! – обиженно воскликнул он, сбрасывая ноги с гамака и убедительно улыбаясь. – Не говори так. Конечно, ты не тратишь время попусту. Я уже собрался.

– Тогда к чему вся эта беготня?

– Какая беготня? – невинным голосом произнес он, снова укладываясь в гамак. – Я отправился сюда, чтобы попрощаться с близким другом, только и всего. Но я готов лететь. В чем проблема?

Сма посмотрела на него, открыв рот, потом повернулась к автономнику:

– Ну так что, отправляемся?

– Не имеет смысла, – возразил Скаффен-Амтискав. – Судя по курсу всесистемника, вы можете пробыть еще два часа здесь. Потом мы возвращаемся на «Ксенофоб», а он встретится с кораблем «Каковы последствия» примерно через тридцать часов.

Автономник повернулся и посмотрел на мужчину.

– Но только нам нужно знать наверняка, – добавил он. – Громадный всесистемник с двадцатью миллионами человек на борту меняет направление. Если он будет дожидаться нас, то должен для начала замедлиться, так что он должен быть уверен. Вы летите? Сегодня?

– Автономник, я только что сказал об этом. Я лечу. – Он повернулся к Сма. – Что за работа?

– Воэренхуц. Цолдрин Бейчи.

Он засиял в улыбке, сверкнув зубами.

– Старина Цолдрин все еще жив? Буду рад снова его увидеть.

– Тебе придется уговорить его снова надеть рабочую одежду.

Закалве беззаботно махнул рукой.