Как христианин, живший столетия спустя, Матфей читал Книгу пророка Исайи не в оригинале, на древнееврейском языке, а на своем родном языке, греческом. Когда грекоязычные переводчики, жившие до него, переводили этот пассаж, они передали еврейское слово со значением молодая женщина (alma) при помощи греческого слова (parthenos), которое действительно могло значить то же самое, но в конечном счете стало толковаться как «молодая женщина, никогда не имевшая сношений с мужчиной». Матфей отнес этот пассаж к мессианской традиции и, таким образом, указал, что Иисус исполнил его, как он исполнил и другие пророчества Писания, родившись от «Девы». Однако не требуется долгих размышлений, чтобы понять: Матфей пытался найти в Писании «оправдание» унаследованной им традиции, которая изначально имела иной смысл. Подобно традиции у Луки, та, что дошла до Матфея, могла изначально говорить об Иисусе как о единственном в своем роде Сыне Божьем, поскольку он родился от девственницы, а отцом его был сам Бог.

Так ли это или нет, следует подчеркнуть, что эти оригинальные повествования о рождении у Матфея и Луки ни в коем случае не поддерживали точку зрения, которая впоследствии стала ортодоксальным учением в христианстве. Согласно этому более позднему взгляду, Христос был предвечным божественным существом, «принявшим плоть [то есть сделавшимся «человеком»] от Марии Девы». Но не у Матфея и Луки. Если вы внимательно прочтете их рассказы, то увидите, что они не имеют ничего общего с представлением, будто Христос существовал еще до своего зачатия. В этих двух евангелиях Иисус начинает свое существование в момент зачатия. До того он не существовал.

Вне зависимости от того, совпадала ли первоначальная точка зрения Матфея с точкой зрения Луки – что Иисус был зачат девственницей без участия мужчины и потому в буквальном смысле слова был Сыном Божьим, – этот взгляд, наиболее заметный у Луки, представляет собой род христологии возвышения, причем христологии, отодвинутой назад до крайнего предела. Если христология возвышения исходит из того, что человек был вознесен до божественного статуса, то это никак не могло случиться раньше момента его зачатия. Иисус отныне – Сын Божий в течение всей своей земной жизни начиная с… его собственного начала. Можно даже привести довод, что момент возвышения оказался отодвинутым так далеко в прошлое, что мы уже не можем назвать это христологией возвышения, христологией «снизу». Ибо здесь Иисус представлен не как начавший свою жизнь в качестве простого смертного и вознесенный до божественного статуса только благодаря своей величайшей добродетели и глубокому смирению перед волей Божьей.

Он начинает как божество с самого момента своего зачатия.

Иисус как возвышенный Сын Божий

Те из нас, кто посвятил себя глубокому исследованию раннехристианских традиций, очень многое отдали бы за то, чтобы обнаружить евангелие, написанное одним из первых последователей Иисуса спустя год или около того после его воскресения. К сожалению, этого почти наверняка никогда не случится. Ученики Иисуса были неграмотными крестьянами из низших слоев общества, жившими в отдаленных сельских районах Галилеи. Мы не знаем ни одного автора, иудейского или христианского, жившего в то время и в том месте, который был бы способен написать евангелие, даже если бы такая мысль пришла ему (или ей) в голову. Но первым последователям Иисуса такая мысль, вероятно, никогда не приходила в голову. Подобно Иисусу, они ожидали близкого конца этого века, когда Сын человеческий – которого теперь отождествляли с самим Иисусом – скоро спустится с небес, чтобы судить землю и установить благое царство Бога. Эти люди не задумывались о том, чтобы записать события жизни Иисуса для последующих поколений, потому что в самом реальном смысле слова никаких последующих поколений не предвиделось.