Парфюмер Будды - Роуз М. Дж. (2015)

Да, гораздо надежнее было написать ей записку, чем звонить по телефону. Никаких сомнений, что телефоны в доме Л’Этуаль прослушиваются. Малахаю не стоило заявлять о своем прибытии в Париж таким способом. ФБР постарается своевременно известить их об этом. Кроме того, надо было учитывать Жас. Прислав ей записку, Малахай избавит ее от страха перед телефонными звонками, которые вселяли в нее надежду, что звонит брат.

Он никогда не связывался с пациентами лично. Но почему о ней он думает именно так? Почти с чувством.

Направляясь из номера к лифту, Малахай пытался это понять. Зная свои достоинства и недостатки, он не сомневался, что превосходным терапевтом был по той же причине, что и плохим другом и любовником. Чувственность была ему не свойственна. Он мог объективно выслушать тех, кто приходил к нему за помощью. Он умело направлял их по эмоциональным просторам, умудряясь сам не тонуть в них. Годы самоанализа выявили в нем нарциссические наклонности, у Малахая возникло состояние, способное защитить от сочувствия к кому бы то ни было.

Двери лифта открылись, и Малахай присоединился к мужчине и женщине, ехавшим в этом лифте, встав слева лицом к двери. Парочка отражалась в отполированной медной панели. Они плотно прислонились друг к другу плечами, держась за руки.

Отведя от них взгляд, Малахай посмотрел на собственное отражение. Уже пятьдесят девять лет, а цель все та же. Никогда не был женат, без детей, никаких долгосрочных связей. У его тетки, содиректора Фонда Феникс, был взрослый сын, и Малахай серьезно относился к лишившемуся отца молодому человеку. Но кузен – это совсем не то, что собственный потомок.

Дверь открылась. Парочка вышла, и Малахай, вдруг почувствовав усталость, вышел в красивое фойе в стиле Belle Epoque[27], обратив особое внимание на солнечный мотив мраморного пола, на греческий фриз высотой в шесть этажей, на плюшевые драпировки и роскошные кресла, на низкое соблазнительное освещение. «Л’Отель» был романтическим уголком. Малахаю казалось, что он знал это всегда, но никогда не чувствовал себя здесь не на своем месте. До этого вечера.

Глава 34

22.05

Они вернулись тем же путем, каким ушли, не через мастерскую, а через застекленные двери в гостиной жилой части дома. В сад выходили окна, задрапированные темно-синими шторами из шелкового жаккарда с белыми звездами, месяцами и золотыми солнцами. Созданный в начале двадцатого века для прапрадедов, мотив повторялся по всей комнате. На темно-синем ночном небе красовались золотые звезды. Астрологические знаки были вытканы на золотом ковре. Изящно расположенная обстановка состояла из мебели разных эпох. Классический, но очень удобный интерьер.

Не успела Жас сказать хоть слово, как Гриффин спросил у нее, где бар.

– Не знаю, насколько он полон теперь. Робби пьет только вино. – Жас надавила на зеркальную панель, которая повернулась, открыв перед ними сверкающий бар с хрустальными стаканами и роскошными антикварными бокалами.

– Все в этом доме куда-то спрятано, – сказал он и налил два бокала бренди, передав один Жас. – Выпей… Это шоковая терапия.

– Я в порядке.

– Не сомневаюсь. Но все же выпей.

Она отпила янтарного зелья, которое огнем прокатилось по ее горлу. Жас никогда не нравился вкус коньяка, даже такого старинного, как этот.

– Не прячется ли за одним из этих зеркал стереоустановка? – спросил Гриффин.

Она указала на панель с другой стороны бара.

– Хочешь послушать музыку?

Гриффин покачал головой, прижав палец к губам. Жас вспомнила, что он сказал ей в ресторане. Если полицейские присматривали за ней, то и подслушивать тоже могли.

Гриффин надавил на верхний правый угол зеркала, и появилась стереоустановка. Гриффин нажал на кассетник, увидел, что тот полон, и включил музыку.

Не сводя глаз с консоли, он дождался первых аккордов. Сен-Санс, «Пляска смерти» заполнила комнату.

Жас узнала музыку.