Талисман Карла Смелого - Бенцони Жюльетта (2015)

– Вы забыли о бабушке. Она обожала внучку, судя по свидетельским показаниям в моих рапортах, – заметил Ланглуа. – А в отношении матери вы совершенно правы, маркиза, у нее было слабое сердце. Лекок нашел адрес кардиолога, который наблюдал ее. Она регулярно ходила к нему на прием.

Ланглуа, наконец согласившийся выпить чашку кофе, допил его и встал, собираясь уходить. Альдо спросил:

– Кажется, вы в постоянном контакте с Брюсселем, так скажите, где сейчас находится мой тесть. Я понять этого не могу, его нет в Цюрихе, нет в Австрии, нет у нас в Венеции. Думаю, что нет и в Брюсселе. Теперь он перемещается только на самолете, но должен же был приземлиться в каком-то аэропорту!

– Без всякого сомнения! Мы этим еще займемся! Доброго вечера!

* * *

Вопреки всем опасениям почетный гость отнесся весьма спокойно к появлению двух дополнительных приборов на "его" обеде. Один вновь прибывший как-никак был сотрудником Института, а второй являл собой живую страницу истории благодаря своим предкам и, кроме того, был родственником хозяйки дома. Гость даже проявил понимание и согласился облачиться в смокинг, хотя в его глазах даже галстук был верхом уважения к светским приличиям. Сам он предпочитал ходить в охотничьей куртке бутылочного цвета, коротких вельветовых штанах, чулках из грубой шерсти, клетчатой рубахе, свитерах с воротником шалькой или под горлышко. Причем одежда всегда была весьма поношенной и свидетельствовала о разнообразных приключениях на лоне природы.

– Хорошо, если жратва будет сносной, как вы обещали, а хозяйка окажется не полной идиоткой, – заявил гость, вылезая из такси, которое привезло их на улицу Альфреда де Виньи. – Иначе всем не поздоровится, и я убегу.

Вместо ответа Юбер ограничился безразличным пожатием плеч. Ему не о чем было беспокоиться. Он даже позволил себе улыбнуться, когда его "пещерный человек" согнулся пополам, чтобы по всем правилам этикета поцеловать руку хозяйке дома, хотя делал это, наверное, всего пару раз в своей жизни. Надо сказать, что маркиза Амели до сих пор умела очаровывать, одеваясь в обожаемые ею платья "шантийи", с небольшим треном, длинными рукавами и высоким воротником, закрывающим шею до подбородка. Сейчас она выбрала серо-голубое, на котором так выразительно смотрелось ее колье из бриллиантов с изумрудами. А в ее серьгах изумруды были такого же ярко-зеленого цвета, как ее улыбающиеся глаза.

"Черт побери! – восхитился про себя Альдо, прекрасно знавший эти украшения. – Надень она корону, не выглядела бы более по-королевски! Тетушка Амели великолепна... И, надеюсь, вечер пройдет не хуже!"

Опасаться было нечего. Даже самый недоброжелательный наблюдатель не мог ни в чем упрекнуть гостей, обменивавшихся взаимными любезностями. Монументальный Лотарь, без сомнения, подпавший под очарование маркизы, проявлял куртуазность, какую никто, даже те, кто хорошо его знал, никогда в нем не подозревали.

– Мне кажется, мы в Версале, – пробурчал Юбер так тихо, что слышать его мог только Адальбер. – Интересно, что с ним такое?

– Но это же очевидно, – отозвался Адальбер, подмигивая Альдо. – Ваш кроманьонский человек влюбился с первого взгляда. И, думаю, он не скоро оправится после этого удара.

– Смешно вас слушать, – недовольно проскрипела План-Крепен. – Просто человек хорошо воспитан и, как видно, не часто имел возможность это обнаружить, если вы этого не знаете. А сейчас ему представилась такая возможность.

– Да что вы себе вообразили? Он что, троглодит? Воплощение доисторического человека? Да он...

Тут профессор вынужден был прервать свою речь, потому что тетушка Амели начала знакомить гостя со своим окружением.

– Мари-Анжелин дю План-Крепен, моя молодая родственница и моя компаньонка. Когда вы познакомитесь с ней поближе, будете удивлены обширностью ее познаний.

– Италия времен Возрождения помнит некоего Жана дю План-Крепена, который добрался до Китая? Это ваш родственник?