Талисман Карла Смелого - Бенцони Жюльетта (2015)

И освободилась, как только услышала выстрелы. В доме не слышалось ни звука, и я поднялась по лестнице на чердак, чтобы посмотреть, что творится вокруг. Там было гораздо интереснее, чем в риге, где меня держали взаперти. Бог знает почему оконные петли были прекрасно смазаны. Я без труда открыла окно и вылезла на крышу. Вокруг царила полнейшая тишина, вечерело, через дорогу темнел лес, на опушке я увидела инспектора Соважоля, он двигался вперед, держа в руке пистолет. А в следующую минуту я увидела, как он упал. Наверное, от ужаса я потеряла равновесие, упала, ударилась головой и... Вот и все.

Мари-Анжелин замолчала и спокойно допила шампанское под удивленными взглядами Альдо и Адальбера.

– Неужели все? – недоверчиво осведомился Адальбер.

– Да! Вам этого мало? Сразу видно, что вы не жили в заточении под страхом смерти! Столько времени я провела в кошмаре, и в ту самую минуту, когда увидела своего спасителя, его застрелили у меня на глазах. Удар был так силен, что я лишилась сознания и в самом деле ничего не помню. Очнулась я только в монастыре Благовещения. И вы должны быть этому рады. Или вы хотели, чтобы я упала с крыши и сломала себе шею?

– Не говорите глупостей, – проворчал Адальбер, сидевший, уперев локти в колени и держа сигарету между указательным и средним пальцами. Он всеми силами старался вникнуть, что же на самом деле произошло. – Не удивляйтесь, что мы задаем себе и вам вопросы. Между вашим нахождением на крыше и вашим появлением у монахинь, которое произвело на нас незабываемое впечатление...

– Интересно, что вы пытаетесь выискать? – сердито повысила голос План-Крепен. – Хотите сказать, что монахини ряженые? Что их специально наняли, чтобы запутать следы?

– Погодите, не возмущайтесь, План-Крепен! Я хоть и не такой страстный христианин, как вы, но и мне известно, что до сих пор сохраняются монашеские ордена, где носят именно такую одежду, какую носили при основании. Например, "Милосердные дамы из Бона" носят геннин[21] и темно-синее платье со шлейфом, в каком ходила основательница Гигона Салинская. Правда, теперь они чаще всего работают сестрами милосердия и прикрепляют свой знаменитый шлейф булавкой к поясу. Вот и сестры обители Благовещения тоже носят...

– Ту же самую одежду, какую носила Жанна Французская, – подхватила госпожа де Соммьер, – дочь, нелюбимая не только судьбой, но и своим отцом, Людовиком XI, который сделал ее орудием своей политики и выдал замуж за двоюродного брата, мятежного Людовика Орлеанского, сказав при этом: "Детей, которые у них родятся, кормить не придется". Король цинично намекал на физические недостатки бедняжки. А когда Орлеанский стал королем Людовиком XII, он пожелал развестись с Жанной, чтобы жениться на Анне Бретонской, вдове своего шурина Карла VIII, и несчастная Жанна вынуждена была вытерпеть унизительный судебный процесс! Бедная женщина!

– Я не знал, что вы у нас специалист по религиозной истории, тетушка Амели, – заметил Альдо, поглядев на пожилую женщину с легкой улыбкой.

– Я не такой знаток истории, как План-Крепен, но судьбы отдельных исторических лиц мне известны, среди них и история жизни Жанны.

– Меня в этой истории удивляет вот что: свой монастырь Жанна основала во Франш-Конте, принадлежавшем Карлу Смелому, а его перед смертью оставили абсолютно все. Неужели Жанна хотела его хоть как-то утешить?

– Безусловно, – веско подтвердила План-Крепен, вернувшись на родную ей почву. – В Франш-Конте целых шесть монастырей Благовещения. Чудесно, не правда ли? Жанна, как я думаю, жалела побежденного от всего сердца и молилась больше всего за то...

– Вы собираетесь познакомить нас с еще одной из впечатляющих страниц религиозной истории Франции? Вскоре у вас будет великолепная возможность изучить ее вместе с Ланглуа, – не без иронии ввернул Альдо. – Предсказываю вам оживленнейшую дискуссию. Особенно по поводу вашего обморока на чердаке и того, как вы неожиданно пришли в себя в монастыре.