Талисман Карла Смелого - Бенцони Жюльетта (2015)

– Амели! – раздался бас профессора де Комбо-Рокелора. – Я приехал попросить у вас пристанища на эту ночь! Хотел остановиться в "Рояль Монсо", но гостиница наводнена участниками какого-то американского конгресса, которые, черт их знает почему, ходят в леопардовых шарфах и в египетских горшках для цветов из красного фетра с черными кисточками, они размахивают ими во все стороны и орут как ненормальные.

– С тех пор как вы закопали топор войны, вы всегда желанный гость в моем доме, – ответила Амели, в то время как профессор целовал ей руку, склонив долговязую тощую фигуру, задрапированную километром серого твида. Широкое серое одеяние и маленькая седая головка делали его похожим на черепаху.

– Но с чего вдруг "Рояль Монсо", когда вы могли приехать прямо к нам?

– Из деликатности! Я приехал в Париж на пленарное заседание в Коллеж де Франс, мечтал воспользоваться случаем навестить вас и даже напроситься на небольшой перекус. Потому и выбрал эту гостиницу, она ближе расположена к вашему дому, а значит, самая удобная. И вот что из этого вышло!

– Ну так поблагодарим людей-леопардов из "Рояль Монсо"! Я очень рада вас видеть! Ваш багаж сейчас внесут. Вы приехали один? Куда вы дели нашего дорогого Уишбоуна?

– Я оставил его в Техасе, откуда и сам недавно приехал. У него там серьезные неприятности с одной из нефтяных скважин. Там случился пожар. Я ему только мешал, к тому же...

– Вам очень не хватало милой долины Луары, – подсказала маркиза.

– Не хватало милой долины Луары... Почему вы так решили?

– Потому что это чистая правда. Я не была в Техасе, но, думаю, и там тоже очень красиво.

– Очень. Но, пожалуй, слишком ровно, слишком жарко и немного однообразно: бычки, лошади. Но бычки и лошади – это лучшее, что там есть. А что касается нефтяных вышек, то уж они-то однообразны до крайности. Считайте, если видели одну, то видели все. Хотя дом нашего друга просто великолепен, и сады, которые его окружают, ничуть не хуже. В общем, я приехал, а Уишбоун присоединится ко мне, когда с пожаром будет покончено. Зимой я снова поеду к нему в Техас. Пока не забыл, передам вам его приветы. Он просил поприветствовать вас и мадемуазель дю План-Крепен. Что-то я ее не вижу. Она в отъезде?

– Нет, пошла в церковь, поставить свечку и помолиться покровителю путешественников.

– У вас неприятности?

– Можно сказать и так. Однако идите наверх и располагайтесь у себя в комнате. Мы ужинаем в восемь. Расскажем вам о своих бедах, пока будем делить хлеб и соль.

Оставшись в одиночестве, госпожа де Соммьер налила себе еще шампанского и принялась пить его маленькими глоточками. Неожиданный гость несказанно ее обрадовал, и она даже подумала, уж не ответ ли это свыше на молитву План-Крепен?

Но Бог не мог не знать, что долгое время она буквально ненавидела этого своего родственника с весьма необузданным нравом. На похоронах его жены она перед всей парижской интеллектуальной элитой обвинила его в том, что он свел бедняжку в могилу. С тех пор, а это случилось лет двадцать тому назад, он отвечал ей такой же ненавистью, и если доводилось упоминать о ней, то называл маркизу не иначе, как "старой верблюдицей". Но упомнал о ней не часто, так как жил далеко от Парижа, в Шиноне, в красивом старинном особнячке и, кроме научных изысканий, занимался еще оккультизмом, возглавляя тайное общество, впрочем, совершенно безобидное, возрождавшее обычаи и обряды друидов. Друидами профессор заинтересовался благодаря своей научной деятельности, поскольку в Коллеж де Франс занимался Средневековьем, начиная от кельтов и кончая Высоким Средневековьем с пламенеющей готикой. Конечно, от кельтов до времен Людовика XI и Карла Смелого прошло чуть ли не десять веков, но познания профессора были столь обширны, что он вполне мог оказаться сейчас полезным.