Spqr iv. храм муз - Джон Мэддокс Робертс (2015)

Гуляя по оливковому саду, я рассказал ему о своих открытиях и подозрениях. Кретик мрачно покивал, но лишь следуя своей обычной привычке. Этому искусству обучен любой римский политик. На самом деле, насколько я его знаю, он в это время вполне мог просчитывать вероятные ставки на следующих гонках колесниц.

– Звучит весьма угрожающе, – признал он, когда я закончил свой рассказ. – Только почему ты так доволен, обнаружив, что этим поместьем управляет Ахилла, и что-то не слишком радуешься, что уложил его заместителя, тогда как этому сообщению втихомолку аплодирует большая часть придворных?

– Да потому, что это означает, что это не Птолемеевы тайные делишки.

– И чему тут радоваться?

– Во-первых, это означает, что царь Египта может контролировать и держать в руках своих враждующих аристократов, и Риму незачем предпринимать для этого какие-то слишком уж откровенные меры, оскорбляя тонкие чувства египтян. И, во-вторых, мне просто нравится этот старый фигляр. Он же совершенно безвреден и отличный компаньон за столом, пока не переберет и не отключится. Не думаю, что он враждебно настроен по отношению к Риму.

Кретик покачал головой.

– Деций, у тебя отличный нос, ты умеешь разнюхать всякие гнусные тайные измены и предательства, но твое понимание очевидной реальности оставляет желать много лучшего.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Туда, говоришь, завезли несколько кораблей леса?

– По крайней мере.

– И эта огромная башня полностью окована железом?

– А ты что, решил, что я преувеличиваю? Да, она вся окована… ох, теперь понял!

– Вот именно. Насколько богат этот Ахилла, как ты полагаешь? В Египте нет аристократов, таких же богатых, как, например, Красс, а единовременная покупка такого количества железа может запросто опустошить всю казну какого-нибудь небольшого царства.

Да, мне следовало об этом догадаться! Когда Сетхотеп сообщил, что Ахилла – младший сын Кассандра, можно было сразу понять, что у этого вояки нет ничего, кроме его личного меча и наглой заносчивости. А за этими боевыми машинами прячется чье-то огромное состояние.

– Но Птолемей ведь нищий!

– Что заставляет гадать, куда деваются все денежки, которые мы ему присылаем, не так ли?

У меня мозги пошли вразнос. Почему-то я никак не мог себе представить Птолемея – даже при всей своей прискорбной привязанности к этому старому пьянице – в качестве инициатора и руководителя этой абсурдной попытки усилить и упрочить свою власть с помощью боевых машин, превосходящих все существующие.

– Может быть, Ахилла лишь прикрытие для тех недовольных сатрапов и номархов, о происках которых ходит столько слухов? – рискнул предположить я.

– Это больше похоже на правду. Только не вижу реального способа, как они сумели бы собрать воедино столько средств, сохраняя все это в строжайшей тайне. Поддержать на словах, пообещать помощь и содействие, союз в случае войны – это я еще могу себе представить. Но расстаться с такой огромной суммой денег? Эти мелкие македонские и египетские землевладельцы слишком ревниво и завистливо относятся друг к другу, чтобы пойти на такое. Каждый в подобном случае будет считать, что дал больше, чем положено, что остальные его просто обманывают. Тебе, Деций, следует понять одну вещь по поводу этих крупных заговоров против власти Рима. Обдумай и учти то, что я тебе сейчас говорю, потому что тебе еще не раз придется столкнуться с чем-то подобным, если проживешь достаточно долго.

Вот так старшее поколение рода Метеллов поучает младшее, так что я слушал его внимательно и с должным уважением. При этом я отлично понимал, что это дьявольски хороший совет, потому что старшие члены нашей семьи разбирались во внутренней и внешней политике государства, как немногие другие.