Морил перестал играть, оставив струны квиддеры негромко гудеть, и окинул Маевен оценивающим взглядом:

– Это было легко. Вы на самом деле очень уравновешенная особа. – Он немного помолчал и добавил с величайшей серьезностью: – На зеленых дорогах случается всякая всячина. Об этом многие рассказывали.

Он нагнулся и подобрал хлеб. Митт и Навис прогуливались неподалеку. Морил, должно быть, заметил их краем глаза: его лицо сделалось еще бледнее и он сразу же ушел к Хестевану.

Маевен опустилась на корточки, прислонилась к тележному колесу и принялась за еду. При этом она поглядывала на поднимающиеся за камнями иссиня-черные горы. Из-за них виднелись серовато-коричневые вершины, макушкам которых тоже не удавалось спрятать цепь еще более острых пиков. А уж те упирались прямо в тяжелое серое небо. Ей необходимо как можно больше узнать о Мориле. Он на первый взгляд кажется одним из тех мечтательных типов, что бывают полностью погружены в себя. Но, будь он фантазер или же нет, парнишка замечал все, что происходило вокруг. А его – честно уж говоря – игра на квиддере была… Ну, не бойся, Маевен, произнеси это слово… Волшебной, вот какой была его игра. Этот мальчик в некотором роде волшебник, и надо выяснить, как у него получается творить чудеса.

Один из дальних горных пиков – цвета индиго – заслонил солнце и сделался на мгновение желто-зелено-пурпурным.

Венд вскинул руку, в которой был зажат кусок сыра.

– Золотой город!

Морил и Хестеван заговорили почти одновременно с ним, и получилось нечто вроде хора:

– Золотой город Хэрна!

– Да ладно вам! – возразила Маевен. – Этого не может быть! Кернсбург находится на много миль южнее.

– Мы так говорим, госпожа, – объяснил Венд, – когда пик заслоняет солнце. Так мы показываем, что помним город, невзирая на то что он уже давно разрушен и стерт с лица земли.

– Разрушен и стерт с лица земли… – повторила Маевен. – Но…

– Тем не менее так оно и есть, – осуждающе провозгласил Хестеван с повозки. – А разве вы этого не знали?

– Я… – Девочка оглянулась, вытянув шею, чтобы посмотреть на менестреля.

О чем Хестеван хотел ей напомнить? Что она должна была знать о Кернсбурге? Все экскурсоводы во дворце без устали напоминали о том, что Амил Великий восстановил город. Но ни один из них не подумал сказать, что он восстановил его из ничего.

– Руины и обломки кирпичей… – не то вопросительно, не то утвердительно произнесла она.

– Если судить по тому, что я слышал, то скорее трава и множество курганов, – отозвался Митт.

– Н-н-нда… – протянула Маевен. – И как, по-вашему, я смогу разыскать корону в таком месте?

– Действительно, как? – пробормотал Навис.

– Возможность представится, госпожа, – уверенно сказал Венд.

Наверное, он точно знает, где искать, подумала Маевен. Но когда все поднялись и снова двинулись в путь, ей никак не удавалось отогнать от себя мысль о том, что вся эта затея с каждой пройденной милей делается все более и более безумной. Может, Норет тоже поняла это и просто-напросто сбежала? Маевен не стала бы винить ее за это. Шесть человек отправились невесть куда по древним заброшенным дорогам. К тому же одного из этих шести неведомый голос обвинил в воровстве! Они должны найти корону, захороненную в городе, которого давно уже не существует, путешествуя без еды и почти без вещей, и все это для того, чтобы доказать, что совершенно чужая этому времени девчонка является королевой! Как будто графы позволили бы даже настоящей Норет занять трон просто так! Маевен с тревогой вспомнила, что графы в те дни были фактически маленькими королями, – на Юге короли похуже, на Севере получше, но при этом все они считали себя великими монархами. И во все времена зубами держались за троны.

«Но Амилу Великому это каким-то образом удалось, – напомнила она себе. – Постарайся не задерживаться слишком сильно, Амил. Я с великим удовольствием передам тебе все, что смогу разыскать».