Распутник - Маклейн Сара (2013)

Он перевел взгляд на бумагу на столе — почему-то казалось, что она весит тысячу тонн и одновременно ничего не весит. В ушах стоял настоящий рев — Майкл пытался осознать важность того, что сделал. Что делает.

Не догадываясь о его мыслях, Лэнгфорд сказал:

— Давай к делу. Все остальное пока у меня — все, что оставил тебе отец. Все твое прошлое. Думаешь, я не ждал от тебя ничего в этом роде? — Он сунул руку в карман сюртука и вытащил стопку бумаг. — Мы с тобой скроены из одной материи, ты и я. — Он положил бумаги на стол. — Ты все еще играешь в двадцать одно? Мое наследство против твоего.

И едва Майкл увидел их там, с расчетливой аккуратностью выложенные на зеленое сукно стола, он понял. Он переигрывал ту роковую ночь сотни раз — да какие сотни, тысячи! Видел, как скользят карты по сукну, считал — десять, четырнадцать... двадцать два, положившие конец его наследству и юности.

И всегда думал, что именно тот миг стал чертой, уничтожившей все то хорошее, что было в нем.

И ошибался.

Итог подведет эта минута.

Он подумал о Пенелопе в его объятиях, о ее мягких губах, прижавшихся к его губам, о том, как она задержала дыхание, умоляя его не ходить сюда. Не делать этого. Вспомнил, как она смотрела прямо ему в глаза и просила не отказываться от последнего шанса на счастье — от последней крупицы порядочности.

Не дать жажде мести затмить любовь.

Он протянул руку к стопке документов и начал их просматривать, разложив по сукну. Уэльс, Шотландия, Ньюкасл, Девон — множество домов, нажитых поколениями маркизов, когда-то жизненно важных для него... а теперь ставших всего лишь пустым набором кирпича и известки.

Только прошлое. Не будущее.

Ничто без Пенелопы.

Что он наделал?

Боже правый, ведь он любит ее!

Осознание обрушилось на него как удар, абсолютно неуместный и куда мощнее, чем что-либо другое; И он возненавидел себя за то, что упустил шанс сказать ей это.

И вдруг, словно он вызвал ее силой мысли, она оказалась тут. Голос ее зазвенел за дверью:

— Можете попытаться остановить меня, но даже не сомневайтесь — я войду в эту комнату!

Майкл поднялся, глядя на дверь, — та резко распахнулась, за ней стоял растерянный Бруно, а сразу у него за спиной раздраженная донельзя Пенелопа. Охранник поднял вверх руки с беспомощным выражением лица, которое, несомненно, позабавило бы Майкла, случись это в другом месте в другое время. Похоже, Бруно не понимал, что делать с этой маленькой странной женщиной, обладающей силой десятка мужчин. А то и двадцати.

Она протиснулась мимо него и вошла в комнату, вздернув подбородок и расправив плечи. На ее прелестном лице застыло выражение гнева, досады и решимости.

И он никогда еще не хотел ее так сильно.

Но возле Лэнгфорда ей делать точно нечего. Майкл подошел к жене, отвел ее в сторону и негромко произнес:

— Ты не должна находиться здесь.

— И ты тоже!

Он повернулся к Кроссу, появившемуся в дверях рядом с Бруно.

— Ты должен был отвезти ее домой.

Кросс пожал тощим плечом:

— Эта леди весьма... несговорчива.

Пенелопа с улыбкой повернулась к высокому рыжеволосому мужчине.

— Спасибо. Пожалуй, это самое приятное, что обо мне когда-либо говорили.

Майкл отчетливо понимал, что события определенно выходят из-под контроля. Но прежде чем он успел хоть что-то произнести, Пенелопа отодвинула его в сторону и прошла дальше.

— Лорд Лэнгфорд, — сказала она, сурово глядя на того.

— Пенелопа, — удивленно ответил пожилой виконт.

— Для вас — леди Борн! — холодно отрезала она. Майкл подумал, что Пенелопа еще никогда не выглядела такой красавицей. — А если хорошенько подумать, то вам следовало всегда называть меня леди, но вы этим не утруждались.

Лэнгфорд раздраженно прищурился, и Майклу страшно захотелось всадить кулак в его лицо.

Но этого не требовалось. Его жена отлично могла постоять за себя сама.