На краю пропасти - Вентворт Патриция

Минутное чувство облегчения перешло в агонию ужаса. Лайл кричала, и ее голос снова возвращался к ней, отражаясь от каменных стен. Из ее пересохшего от смертельного страха горла вырывался лишь хриплый, слабый стон. Никто не мог его услышать. И слышать его было некому, если только звук не долетит до Дейла и не заставит его, сильного и разгневанного, вернуться, чтобы закончить начатое. Мысль эта была так страшна, что Лайл еще очень долго «е осмеливалась снова закричать.

Она стояла, до подмышек погруженная в воду, и прислушивалась. Снаружи не доносилось ни звука. Небо потемнело, и на нем зажглись звезды. Лайл вспомнила обо всех вечерах, когда она могла спокойно смотреть на звезды, и подумала: «Больше мне никогда не удастся увидеть их». И внезапно, под этими звездами, рассудок ее прояснился и успокоился. Жизнь… Лайл подумала: «Жизнь продолжается, где бы ты ни был». И потом: «Дейлу не удастся убить меня. Я буду жить».

Она перестала бояться.

Через некоторое время Лайл, собрав все силы, снова начала кричать. Теперь Дейл уже не вернется. Ему нужно спешить на аэродром. Он сел в машину и уехал, и скоро он доберется до летного поля, залезет в самолет, тронется с места и с ревом взмоет в небо. Может быть, Лайл даже услышит его. Возможно, он пролетит над ней, чтобы посмотреть, накрыла ли ее вода.

Он будет в безопасности. Никто не знает, что они были вместе. Лайл вспомнила его слова: «Никому не говори, дорогая. Мы проведем это время только вдвоем». Она никому не сказала. Никто не видел, как она ушла.

Лайл набрала воздуху и снова отчаянно закричала — снова, и снова, и снова…

В этот момент Рейф Джернингхэм спустился по лестнице от стены над пляжем. После самого длинного получаса в его жизни он решился сделать то, чего не делал до сих пор. Лайл только показалось, что она ускользнула на свое рандеву никем не замеченная. Сломленный отчаянием молодой человек стоял, спрятавшись за деревьями, и смотрел, как она спускается к морю. Пару дней назад он последовал бы за ней, но теперь… Что-то произошло между ними, без всяких слов, с ужасающей быстротой молнии. Он свозил Лайл в Ледлингтон. Тогда ничего не случилось. Ничего не случилось ни за ленчем, ни когда они ездили на похороны Сисси. Ему приходилось сдерживаться, видя ее бледность, ее напряжение, терпеливое ожидание в ее глазах. Он продолжал играть свою роль. Он играл ее уже так долго, что никто даже не догадывался, что это лишь маска. И вдруг что-то произошло. Что это было? Рейф не знал, но это воздвигло непреодолимую стену между ними.

Он спустился к обеду и встретил уже не Лайл, а незнакомку. Она не смотрела на него. Он чувствовал, как она сжимается, — от страха? — от отвращения? — когда он приближался. Все хорошее, что было между ними, исчезло — безмолвно, безвозвратно, неумолимо. Без всяких причин.

Господь предопределил нашу разлуку

И повелел, чтобы между нашими берегами пролегло

Неизмеримо глубокое, соленое море, сделавшее нас чужими.

Ему в голову пришли эти строки. В них была горькая правда. Он принял разлуку, как принимал всегда. Но теперь в чашу горечи упала последняя капля. Долгие дни тяжких подозрений, постепенно сгущавшихся в чувство безысходной уверенности; минуты, часы, когда Рейфу казалось, что эти подозрения — лишь отвратительные миазмы его собственной разъедающей душу ревности к Дейлу. В такие моменты внутренний голос беспощадно уверял: «Ты любишь жену Дейла, значит, Дейл — убийца. Ты молча страдаешь от любви, поэтому Дейл — убийца. Лайл для тебя — Солнце, Луна и звезды, но тебе их не достичь. И поэтому Дейл — убийца».