Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер (2003)

Альфреду и в голову не приходила мысль о том, что даже немецкий суд не был бы оскорблен созерцанием человека, который поменял работодателя, и что в этом нельзя усмотреть никакого общественного бесчестья. Он считал совершенно невыносимой несправедливостью свободу человека наниматься и увольняться: ведь это означало, что любой недовольный болван мог распродать его всему Руру. По его мнению, несправедливой была и «поденная оплата», как он ее пренебрежительно называл, и он ввел бы опять сдельщину, если бы не был предупрежден, что в таком случае от него уйдут лучшие люди. Ему нравилась сдельная работа потому, что казалась намного более эффективной. В своей страсти к эффективности он тратил целые часы на размышления о том, как бы пустить в дело отходы концерна. Просто преступно увозить куда-то золу, шлак и окалины; подозревая, что какой-нибудь предприимчивый делец извлекает из них выгоду, он отправил группу людей проследить за вагонами. (К его ужасу, они сообщили, что мусор сбрасывается в реку выше «Хюгеля».) Обеспечивая своих сотрудников жильем, школами, больницами и питанием, он полагал, что их нерабочие часы тоже принадлежат ему. Удивителен тот факт, что большинство из них с этим соглашались или, по крайней мере, не проявляли никаких признаков мятежа. (Один старый человек, семья которого работала на Круппов со времен битвы при Ватерлоо, однажды сказал автору, что фотографии семейства Круппов всегда висели в гостиной его деда и бабки. На вопрос: «Где?» – он ответил: «Там же, где святые».) По всем меркам самым экстраординарным документом можно считать приказ «Мужчинам моего завода». Он все обдумал, заявлял Крупп, и пришел к заключению, что рабочее место преданного труженика должно включать в себя и брачное ложе. Как единственный собственник заботится о сырьевых материалах для дома Круппа и фирмы на столетие вперед, так и каждый сознательный крупповец должен стремиться к тому, чтобы «обеспечить государство множеством верных подданных и создавать особую породу людей для завода». И представьте себе, ничто не свидетельствует о негодовании или хотя бы удивлении по поводу такого предписания.

* * *

Размножаться по ночам, тяжело трудиться днями – пусть только это и будет их делом. Но Крупп знал, что не все были согласны ограничиваться кузницей и постелью. «Красная угроза», как он ее называл, продолжала его преследовать. Эмигранты СДП из Цюриха выстраивали искусную пропагандистскую кампанию, и Эссен по-прежнему был уязвимым. Напрасно Альфред развешивал в цехах ограждения из манифестов. Преодолевая страх перед предающим его бывшим крупповцем, он кричал: «Я ожидаю и требую полного доверия, отказываюсь рассматривать неоправданные претензии и буду продолжать удовлетворять все законные жалобы, а тем, кто не доволен этими условиями, предлагаю вручить мне свои уведомления, не дожидаясь, пока я их уволю, и тем самым покинуть мой завод законным образом и дать возможность прийти на их место другим».

Даже местная газета «Эссенер блаттер» вызвала его гнев: «Газета пытается всевозможными домыслами посеять подозрения в отношении характера управления моим заводом… На это и подобную же бесстыдную ложь злобных врагов я отвечаю следующим торжественным предупреждением. Ничто не заставит меня поддаться и никто ничего не получит от меня путем угроз».