Черные минуты - Мартин Соларес (2006)

Господи, прости им, ибо они не ведают, что творят. Имеют глаза, но не видят, имеют уши, но не слышат. Бернардо, к примеру, обладал удивительным интеллектом в сочетании с острой наблюдательностью, чего Рамон Кабрера, судя по всему, начисто лишен. А не намекнуть ли ему? Нет, не стоит. Он ведь не поймет. Остается лишь надеяться и снова надеяться, как учат нас мудрецы.

– Святой отец, мне нужна ваша помощь.

– Я слушаю. – Я стал демонстративно протирать очки.

– До вас дошли слухи о портовом картеле?

– Да.

– И что вы об этом думаете?

– Не сочти за оскорбление, но это чушь собачья и не имеет никакого отношения к Бернардо.

Кабрера и глазом не моргнул. «Так может продолжаться вечно», – подумал я и посмотрел на часы, давая ему понять, что аудиенция заканчивается.

– И последнее, святой отец: вы знали, что Бернардо оставил журналистику?

Отцы Церкви, порицавшие ложь, никогда не учили нас говорить всю правду, особенно если инквизитор не задает прямого вопроса.

– Да, знал.

– А почему он это сделал?

– Интересный вопрос. Я не знаю, к сожалению. Если бы ты умел читать между строк, подобно Бернардо, мы могли бы разговаривать с тобой часами. Дело тут крайне запутанное. Будь добр, напомни, какую оценку ты имел у меня по логике?

– С.

– С? Не может быть, чтобы я оценил тебя так высоко. Ты этого не заслуживаешь. Ты уверен? Ну да ладно, я проверю по документам. Кстати, лишь один ученик в моей практике имел А. Бернардо Бланко, разумеется.

– Святой отец, расскажите мне, что с ним произошло.

– Понятия не имею.

И я не обманывал его, поскольку он имел в виду земную судьбу Бернардо, а я говорил о спасении его души. Затем Кабрера повернулся в сторону шкафа, и в его взгляде отразилась стоящая там бутылка водки. «Мать твою, Фриц, – сказал я себе, – что он теперь о тебе подумает? Подумает, что ты пьешь не меньше, чем в его школьные годы. Нет, ты должен, наконец, перестать беспокоиться об этой проклятой водке, иначе все пропало. Мало ли откуда там бутылка? Может быть, ученики подарили. В конце концов, ты отнял у них бутылку, потому что в школе пить запрещено, и убрал в шкаф. Что в этом плохого?»

Я думал, что ему вот-вот надоест рассматривать шкаф и он уйдет, но не тут-то было.

– Мне кое-что рассказывали о вас, святой отец.

Я покрылся испариной.

– Что именно?

– Вы хотите, чтобы я по порядку изложил или…

– Как хочешь, черт подери. Так что тебе говорили?

– Во-первых, что вы консультировали Бернардо.

– Возможно. Дальше что?

Он покосился на мои дрожащие руки.

– Извини, – сказал я, – я жду посетителей и не хочу, чтобы они тебя тут застали.

– А вы не хотите узнать, что еще я о вас слышал? – обиженно спросил он.

– Хочу. Валяй выкладывай.

– Что вы не ладите с епископом.

– Это ложь. Что еще?

– Что у вас плохие отношения с епископом, но прекрасные с портовым картелем.

Сначала я опешил, а потом громко расхохотался. Рамон, наверное, решил, что я сошел с ума. Отсмеявшись, я достал платок и вытер слезы.

– А дальше?

Само собой, он рассердился.

– Ничего. Теперь ваша очередь поделиться со мной информацией. Иначе зачем вы меня пригласили?

Я наклонился, и мне на глаза снова попался «Доктор Джекил и мистер Хайд».

– Ко мне сейчас придут, Кабрера, – сказал я, – так что я коротенько. Во-первых, Бернардо писал книгу. Во-вторых, книгу об истории города семидесятых годов. Что-то вроде журналистского расследования, копался в городском архиве. В-третьих, да, ему угрожали. И в-четвертых, не лез бы ты в это дело, Макетон, целее будешь. Ибо, как говорят буддисты, не заглядывай в бездну, иначе бездна заглянет в тебя.