Голливудские триллеры. Детективная трилогия - Рэй Брэдбери (2002)

– Приедешь и докажешь. У меня три майонезные банки с мелочью. Возьми такси, пусть шофер поднимется, я с ним из этих банок расплачусь. Да, когда приедешь и постучишься, как я узнаю, что это ты?

– Ох, Фанни, может, и сейчас с тобой разговариваю совсем не я? Откуда ты знаешь?

– Я ничего не знаю! – жалобно заплакала Фанни. – В том-то и ужас! Я ничего, ничего не знаю!

– В Лос-Анджелес, – сказал я шоферу такси десять минут спустя. – За три майонезные банки.

– Алло, Констанция? Я в телефонной будке напротив дома Фанни. Вы не могли бы приехать? Надо ее отсюда выволакивать. Она страшно напугана.

– И есть причина?

Я глядел на многоквартирный дом, где жила Фанни, и гадал, сколько тысяч теней населяют его сверху донизу.

– На этот раз есть.

– Иди к ней. Охраняй ее. Я приеду через полчаса. Наверх подниматься не буду. Как хочешь убеди ее спуститься, и мы увезем ее. Беги.

Констанция так хлопнула трубкой, что я вылетел из будки и чуть не угодил под мчавшийся по улице автомобиль.

Я постучал к Фанни на свой лад, так что она поняла, кто это, и распахнула дверь. Передо мной предстало нечто вроде обезумевшего слона: глаза выпучены, волосы всклокочены и торчат во все стороны, – словом, вид такой, будто ей только что выстрелили в голову из ружья.

Я оттащил ее в кресло и кинулся к холодильнику, соображая, что ей быстрее поможет – вино или майонез. Пожалуй, вино.

– Выпей сейчас же! – приказал я и тут вспомнил, что водитель такси поднялся вместе со мной – наверно, решил, что я жулик и хочу сбежать.

Я нашел майонезную банку, полную мелочи, и вручил ему.

– Хватит? – спросил я.

Он быстро прикинул, сколько тут денег, как прикидывают, сколько мармеладок в банке, выставленной в витрине, цыкнул зубом и побежал вниз, бренча монетами.

Фанни покорно осушила стакан вина. Я налил ей второй и сел ждать. Наконец она заговорила:

– Вот уже две ночи кто-то стоит у меня за дверью. Приходят и уходят, уходят и приходят – такого еще никогда не было. Стоят там, дышат. Господи, что может быть нужно ночью от старой, толстой, всеми забытой обнищавшей оперной певицы? Не насиловать же меня собираются! Кто позарится на стопудовое оперное сопрано?

И тут она закатилась смехом и хохотала так неудержимо, так долго, что я не мог взять в толк, что с ней – истерика или она сама над собой так потешается. Пришлось побить ее по спине, остановить этот приступ, а то цвет ее лица уже внушал опасения. Я дал ей еще вина.

– Боже, боже, боже! – задыхалась Фанни. – До чего же хорошо посмеяться. Слава богу, что ты здесь. Ты защитишь меня, верно? Прости, что я тебе всякого наговорила. Конечно, не ты притащил к нам в дом эти страсти и подбросил мне под двери. Это – злобная собака Баскервилей, это она вздумала явиться сюда пугать Фанни.

– Фанни, прости, что я не сказал тебе про Джимми, Пьетро и Сэма. – Я тоже выпил вина. – Не хотелось оглушать тебя некрологами. Послушай, через несколько минут сюда подъедет Констанция Раттиган. Она хочет, чтобы ты погостила у нее несколько дней.

– Новые новости! – воскликнула Фанни, широко раскрыв глаза. – Откуда ты-то ее знаешь? И вообще это ни к чему! Мой дом здесь! Если я отсюда уеду, я пропала – умру, и все. Здесь мои пластинки.

– Мы возьмем их с собой.

– А книги?

– И книги заберем.

– И майонез у меня особый, у нее такого нет.

– Я куплю.

– У нее нет места.

– Даже для тебя, Фанни, места у нее хватит.

– А что же будет с моим пестрым котом?

Это продолжалось до тех пор, пока я не услышал, как внизу прижался к поребрику лимузин.

– Ну так как, Фанни?

– Теперь, раз ты здесь, уже все хорошо. Когда будешь уходить, загляни к миссис Гутьеррес, попроси ее немножко посидеть со мной, – бодро проговорила Фанни.

– Откуда этот наигранный оптимизм? Ведь час назад ты считала, что приговорена к смерти?