Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж (2010)

Имея в виду эту последнюю цель, Раймунд всячески поддерживал тесную связь с провидцем Пьером Бартелеми и культом Святого копья. Вдохновленный тем, что он посчитал истинной верой в святую реликвию, провансалец взял Пьера под свое крыло и стал главным сторонником подлинности копья. В последующие месяцы, когда крестоносцы оглядывались назад и вспоминали о драматических событиях второй осады Антиохии и их чудесной победе над Кербогой, Раймунд и его сторонники всемерно насаждали идею о том, что именно Святое копье сыграло решающую роль в успехе франков. В то же время Пьер продолжал рассказывать о новых видениях и довольно скоро стал выступать в роли самозваного глашатая Бога. Согласно пророчеству крестьянина, святой Андрей открыл ему, что «Господь дал копье графу», чтобы выделить Раймунда как лидера Первого крестового похода[51].

В августе эволюция культа копья и сопутствующее развитие политической карьеры Раймунда приняли довольно-таки мрачный оборот. При жизни Адемар, епископ Пюи, выражал сомнения в аутентичности копья. Но ровно через два дня после смерти папского легата Пьер Бартелеми объявил, что ему явился дух Адемара, и начался процесс причисления его к лику святых. Епископ был похоронен в базилике Святого Петра, в той самой яме, где было найдено Святое копье. Физическое соединение двух культов – весьма ловкий ход, ничего не скажешь – еще более укрепилось, когда Пьер начал передавать «слова» Адемара из загробного мира. Оказывается, теперь он признал, что копье подлинное, и его душа подверглась суровому наказанию за грех, который он совершил, усомнившись в реликвии. Помимо резкой перемены взглядов на Святое копье, дух епископа начал поддерживать политические амбиции графа Раймунда. Довольно скоро Адемар «объявил», что его бывшие вассалы должны всемерно поддержать графа и Раймунду следует поручить избрание нового духовного лидера экспедиции.

Сирийское лето тянется долго, и в конце концов культ Святого копья получил широкое распространение. Вместе с ним выросла популярность и влияние Пьера Бартелеми и Раймунда Тулузского. Но при этом в начале осени графу так и не удалось вытеснить Боэмунда из Антиохии, да и открыто объявить себя лидером Крестового похода у него не было оснований. Для достижения своих целей Раймунду требовалось больше рычагов. С конца сентября он провел несколько кампаний на плодородном плато Суммак, расположенном на юго-востоке. Эти операции часто неверно представлялись то экспедициями за продовольствием, то попытками инициировать наступление на Палестину. Но в действительности целью Раймунда было создание собственного независимого анклава, способного противостоять и создавать угрозу для Боэмунда в Антиохии.

Часть этого процесса включала захват Маррата, главного города региона. Он сдался после тяжелой зимней осады, и Раймунд быстро начал программу его христианизации, переделал мечети и создал гарнизон. Но через некоторое время линии снабжения латинян были прерваны, и беднейшие сторонники графа начали голодать. В это время имела место одна из самых страшных реалий Крестового похода. По словам одного франка, «наши люди страдали от ужасного голода. Я содрогаюсь, говоря об этом, но многие, доведенные до отчаяния голодными муками, отрезали куски плоти от трупов сарацин. Это мясо они готовили и съедали, даже не давая ему достаточно прожариться».

Латинский свидетель записал, что «это зрелище вселяло отвращение и в крестоносцев, и в посторонних людей». И хотя неприятно признавать этот леденящий душу акт варварства, который осуждали даже франкские хронисты, он принес латинянам некоторую кратковременную выгоду. Репутация дикарей, которой латиняне пользовались у сирийских мусульман, получила видимое подтверждение, и в последующие месяцы многие местные эмиры стремились вступить в переговоры со своими ужасными противниками, а не подвергаться риску физического уничтожения[52].